иметь преимущество в обзоре. Если в воздухе висит пыль, то лучи низкого солнца создают почти непроглядную стену, но лишь со своей стороны, а в обратную всё видно. Значит, надо обойти вот эти утёсы и устроиться где-то тут. Понимая, что столько ему не пробежать, Огузин рванул к Итрису и выторговал у сонного вульпера поездку на гиене за десяток пуговиц. Давать ездовых хохов для сторонних задач очень не уважали, но тут случай особый, и вскорости гузка Гузя тряслась в седле, а два "хохотунчика", как называли гиен, лопатили быстрым ходом среди каменных утёсов, загребая лапами красный песок. Впрочем, песка было не разглядеть, потому как стояла темень, и ориентировались разве что по тёмным громадам, закрывавшим звёздное небо.

Удовольствия от "прогулки" не получил никто, потому как гиены не любят катать всадников, и при возможности вообще их загрызли бы, но мешала сбруя и шипастые намордники. Зато Огузина оставили в нужном месте ещё затемно, что было чрезвычайно важно для его задачи, к выполнению коей он и приступил незамедлительно. Имея время разбрыльнуть мыслью во время походов, он придумал использовать муляж вульпера для привлечения внимания гадика. Благо, сделать несложно, главное достать ещё одну обычную накидку, старую заплечную сумку, набитую ветошью, и главное — хвост. Вульперы часто украшали повозки хвостами, и могло показаться, что они их отрезают от кого-то, но на самом деле, это были просто стилизованые плетёнки из шерсти. Как бы там ни было, они даже вблизи выглядели как настоящие, а уж издали тем более, так что, достать один поярче в посёлке не представляло проблемы… особенно для Огузина, который с последних походов обзавёлся изрядными запасами. Так что, прикинув в темноте диспозицию, он вышел на открытое место и тщательно уложил там свою приманку, придавив камнями.

Если его вычисления окажутся верными, плюс повезёт, и Коди не проходил тут долгое время, то гадик должен увидеть лежащее тело. Должен, яркий рыжий хвост виден очень далеко. А это весьма жирная приманка для него, ведь всё будет выглядеть так, словно какой-то вульпер скопытился посередь пустоши. Ну, бывает, мало ли отчего — скорпион или змея укусила, например. А у него на сто кусей должны быть запасы, которых гадику явно должно критически не хватать. Или ещё по какой придури, но скорее всего — он таки подойдёт посмотреть. А когда подойдёт… Гузь выбрал ложбинку шагах в двадцати от приманки, едва заметную, как и надо, и ещё до рассвета вкопался туда, как черепаха в песок. Сверху натянул накидку и ещё набросал песка с камешками. Кому такое могло показаться излишним, но кусь его знает, если гадик как-то ухитрится подойти по утёсу и получит обзор сверху? Учитывая то, что его не поймали столь длительное время, это не казалось невероятным. Кроме того, Огузин не собирался оглядывать панораму, тоесть вообще. Он уже знал, что у многих вульперов есть некое чувство, которое предупреждает, если кто-то смотрит. Само собой, не сработает на базаре, но вот здесь, далеко в Дичь, когда никого нет и вдруг появится взгляд — наверняка. Так что, решил рыжий, взгляда просто не будет, потому что незачем. Если клюнет, то да, а нет так нет, нечего на это смотреть.

Ясен кусь, что ему потребовалась целая бочка терпения, но уж этого-то Огузин мог потратить. Он умел регулировать собственное сознание в достаточно широких рамках, например — вогнать в полудрёму, вполне подходящую случаю. Тем более, никто не запрещал хоть изредка потягиваться, и глушить воду из фляжки, незачем перекармливать параною. Конечно, был риск… всмысле ещё один помимо всех, что гадик быстро бегает, и в лучшем случае будет один выстрел. Но в быстром беге после полной ночи движения, скорее всего быстрого, Гузь сильно сомневался. Хотя конечно, ружьё с барабанным заряжанием было бы предпочтительнее… но над ним только корпели и не успели сделать к такому случаю. Было бы слишком хорошо… Да и в арбалете рыжий был уверен, уже убедившись, что это надёжный инструмент.

Пылевая дымка была, но так себе, а ветер почти не чувствовался. В обширной пустоши, ограниченой каменными утёсами с отвесными стенами, стояла тишина, и даже если долго наблюдать, может не попасться ни одной птицы или зверька, всё-таки очень пустынные места. И только рыжий хвост, выбивающийся из-под накидки, маячил издали… Огузин знал, что оно так, а видел пока только край ложбины, песок с камнями и тщедушные сухие веточки, как-то здесь выросшие… Он даже не вздрогнул, услышав звук, после долгого ожидания. Тем более, звук был именно тот, что он ожидал — осторожный гадик выпустил в муляж стрелу, вероятно шагов с пяти. Нет, определить сразу, что тушка не настоящая, вряд ли сумеет, скорее всё-таки отложит лук и посмотрит вблизи. Ну, топтать подано… Плавно, чтобы не поднять пыль, но и без задержек, Гузь выскользнул из-под укрытия, и подняв арбалет на изготовку, вышел из ложбинки. Красться без звука вряд ли бы получилось, да и тут надо быстро.

Коди действительно копался в сумке, а его собственная, с луком поверх неё, лежала в трёх шагах. Кстати, гадик был не столь бродяжничьего вида, как можно было бы подумать, разве что кривая морда с рваными ушами и какие-то косые глаза выдавали сразу, что с ним не всё по шерсти, мягко говоря. Пока он обернулся на хруст камешков, Огузин уже держал оружие прикладом к плечу, и острие болта смотрело прямо на цель.

— Да пошёл ты! — внезапно прозвучал на удивление внятный, но злобный голос, — Ты, пошёл! Да я ва…

Больше Коди ничего высказать не успел, потому как Гузь дал спуск и тяжёлый болт полетел в него. Всё же у Огузина была некоторая доля везения "с потолка", потому как он вполне мог промазать, и тогда ещё неизвестно, как бы оно повернулось. Но гадик дёрнулся к луку, и сам подставил башку под болт. Смертельного попадания не случилось, но снаряд влепил по черепу достаточно, чтобы Коди отбросило в сторону, и грохнувшись в пыль, он сильно заскучал. Несмотря на удачу, Огузин сам был той ещё крысой, поэтому и не подумал подойти, а для начала огляделся — никто не гарантировал, что сейчас сзади не подвалят гиены. Но пустошь была пустой на огромную дальность, поэтому он для начала забрал лук, откинув его подальше, а потом, методично взводя механизм, утыкал гадика стрелами и успокоился лишь тогда, когда одна явно воткнулась глубоко в башку — это уже не лечится… скорее всего, уточнил Гузь.

Лишь после этого