– Наверное, надо открыть дверь, – вздохнула я, усаживаясь на кровати.

Пульсация в моих конечностях утихла, а рубцы на моих руках побледнели. Эльфы опять сотворили чудо. Моя надежда на то, что они помогут и Колламу, становилась все больше.

Он сидел в постели, не выпуская меня из виду.

– О чем думаешь? – спросил он.

– Думаю, что все будет хорошо.

Я быстро нашла длинную футболку и спустилась на первый этаж. Когда я подошла к двери, на пороге я увидела Рэйвен, облаченную в короткие шорты и топ и вальяжно прислонившуюся к двери.

Она поцеловала меня в щеку.

– Хорошо ли тебе спалось?

– Давно я так хорошо не спала.

Она с сожалением посмотрела на нетронутые пирожки, которые она вчера принесла.

– Возьми себе, если хочешь.

– Нет, спасибо. Мне надо следить за тем, что я ем. А то стану еще толще.

Я расхохоталась:

– Ты себя толстой называешь? Что за глупости! Скорее солнце мне на голову упадет, чем ты потолстеешь.

– Полагаю, ночью ничего странного не произошло? – сменила тему она. – Тебе не страшно в доме с ним наедине? Надо было мне вчера тебя об этом спросить.

Мое настроение испортилось.

– Он довольно поздно вернулся вчера домой. Но вел он себя нормально.

– Питер встретил его в пабе и отправил домой. Коллам был довольно-таки подавлен, но волшебное вино быстро решает эту проблему.

– Может быть, дело в воде? Возможно, то, что с ним происходит, вызвано водой? Как думаешь?

Рэйвен пожала плечами.

– Нельзя делать никаких выводов, пока его не осмотрели лекари. Мы все выясним. Одевайся.

Я побежала вверх по лестнице. Коллам пел, стоя под душем. Я зашла в соседнюю комнату, чтобы помыться и намазаться чудо-мазью. Когда я вернулась на кухню, они с Рэйвен о чем-то шептались.

– Ты должен понять это, Коллам, – услышала я последнюю реплику Рэйвен.

Я тут же насторожилась:

– Что случилось?

– Элизьен хочет вас видеть. Она волнуется. Я была у нее с утра.

Я непроизвольно схватила Коллама за руку.

– Она просит тебя не ходить по городу одному.

– Как долго? – спросил Коллам.

– Пока не выяснится, что с тобой происходит.

– Я согласен.

– Хорошо, тогда мы можем идти. Я отведу вас к ней.

Мы шли по городу бок о бок. Хоть я и должна была испытывать облегчение, я чувствовала себя так, будто иду на эшафот. Мы пришли к эльфам, надеясь на их помощь. Что, если эта надежда была напрасной? Конечно, Элизьен боялась за свой народ. Если Рэйвен рассказала ей обо всем, ее реакция была более чем понятной. В целом мы должны быть рады тому, что она не заперла нас в доме, когда мы только приехали.

Я смотрела на происходящее, словно из-под дымной завесы. На красоту Лейлина я сегодня не обращала никакого внимания.

Что будет, если эльфы не смогут помочь Колламу? Нам снова придется бежать? А что будет с нашим будущим? Неужели нам придется постоянно бегать от волшебных народов? Сколько пройдет времени, прежде чем эти силы окончательно захватят Коллама и заставят его уйти от меня, чтобы совершить еще большее зло?

– Все в порядке? Ты такая бледная. У тебя ничего не болит? – Коллам все еще держал меня за руку. Он сжал ее, а я чувствовала, что он будто цепляется за меня, пытаясь удержаться.

– Нет. Все в порядке, – попыталась успокоить его я.

Он нахмурил брови, как и всегда, когда ловил меня на лжи. Но я правда не хотела, чтобы он беспокоился обо мне. Поэтому я улыбнулась.

– Тебе не нужно было идти со мной. Было бы разумнее, если бы ты еще немного отдохнула.

– Разговор же не будет длиться вечно. – Я не оставлю его одного, что бы ни случилось. Я буду сражаться за Коллама, даже если это будет последним, что я сделаю в своей жизни.

– Эмма, Коллам! – Элизьен вышла к нам навстречу с распростертыми объятиями. – Я так рада вас видеть!

После того как мы обнялись, она повела нас из зала аудиенций в кабинет поменьше. Здесь атмосфера была менее пугающей, чем в зале, обставленном роскошнее некуда. Даже блестящие стены, усыпанные драгоценными камнями, вызывали у меня головную боль.

Небольшой кабинет был в отличие от зала, обустроен по-спартански. И все же красная, искусно украшенная деревянная мебель с пестро вышитыми подушками привлекала внимание посетителей. Солнечный свет падал на корешки бесчисленных книг в кожаном переплете через узкие витражи.

Элизьен отложила в сторону один из толстых фолиантов, покрытых рунами, и села за стол. Рэйвен опустилась на стул рядом с ней, а мы устроились напротив.

Элизьен почти не изменилась за последние несколько месяцев. Может быть, разве что несколько морщинок появилось вокруг ее глаз, но кожа женщины была по-прежнему белоснежной. Свет танцевал в ее длинных волосах, оставляя блики на прядях и на ее золотистой одежде.

– Мне так жаль, что пришлось так быстро вызвать вас сюда, – обратилась ко мне она. – Ты хоть немного поправилась? Хорошо ли о тебе заботились наши целители?

– Со мной все прекрасно. Думаю, через два дня от ран не останется и следа.

– Это хорошо. – Она сцепила пальцы, ища взгляд Коллама. – Я очень встревожена тем, что рассказала мне Рэйвен. Мы не откажем вам в помощи. Однако мы должны обо всем знать, чтобы не подвергать наш народ опасности.

Коллам кивнул. В момент, когда он хотел что-то ответить, дверь за нами открылась.

Я обернулась. В комнату вошла женщина, и Элизьен встала.

– Я уже думала, вы от меня спрятаться хотели, – слишком громко сказала она.

Элизьен не обратила внимания на это замечание.

– Кажется, вы еще не знакомы друг с другом. Это Ларимар, наша верховная священница. – Белоснежное платье облегало стройную фигуру женщины. Миндалевидные светло-голубые глаза внимательно меня разглядывали.

– Рэйвен. – Ларимар слегка наклонила голову в знак приветствия. – Эмма, Коллам, – несколько запоздало добавила она.

– Садись с нами и…

Ларимар перебила Элизьен:

– Я хотела еще раз выразить протест. Ты знаешь мое к этому отношение. Мы должны держаться подальше от этого дела.

– Мы многим обязаны Эмме и Колламу, поэтому мы им поможем.

Кем вообще была эта женщина и почему мы ни разу не виделись раньше?

Рэйвен ответила на мой немой вопрос:

– Мы с пониманием приняли факт того, что священники держались в стороне от борьбы с ундинами. Мы согласились с вашим желанием остаться в храме и не помогать нам. Что ты еще от нас хочешь, Ларимар?