года эти актеры еще раз выступили в присутствии царской семьи, но теперь уже на сцене Мариинского театра, где до этого никогда не играла ни одна провинциальная труппа. Исключение сделал лично император. В этот день украинские корифеи играли «Наталку Полтавку» И. Котляревского и один из водевилей А. Велисовского. Петербургская аристократия во главе с Александром III стоя аплодировала актёрам.

После окончания гастролей в Петербурге, которые длились три месяца, директор императорских театров Погожев сделал предложение М. Кропивницкому и М. Заньковецкой на очень выгодных для них условиях перейти служить на сцену Александрийского театра, но те отказались.

Внук Марка Лукича Игорь пишет, что якобы он так говорил о своём отказе: «Не нужно мне ни серебра, ни золота, ни славы, ни уважения… Предать мой народ, пойти в наймы здесь «власть предержащим», которые язык наш не признают, хотят уничтожить?! Никогда! Лучше буду работать в пользу милой моей Украины в полную, Богом данную мне силу, а там уже пусть ценят все, что я оставил». Но большой ценитель творчества Кропивницкого Константин Сергеевич Станиславский в таких случаях говорил: «Не верю!»

Гастроли в Москве, Тифлисе и других городах сопровождались аншлагами.

«Я видел в „Наталке-Полтавке» Щепкина, – писал Суворин, – и смело скажу, что Кропивницкий нисколько не ниже знаменитого артиста… Кропивницкий – не только бесподобный актёр, но и такой же бесподобный режиссёр…». По словам Суворина, «…соединение тонкой наблюдательности с выразительностью и бесподобной гримировкой, рядом с разнообразием типов делают из Кропивницкого такого актёра, подобного которому нет ни на одной русской сцене…»

Но было три губернии, куда труппу некоторое время не пускали. По распоряжению генерал-губернатора Александра Романовича Дрентельна, гастроли малороссийского театра в Киевской, Подольской и Волынской губернии были запрещены.

В жизни труппы Кропивницкого бывали разные события, в том числе и трагические.

«Один момент наших встреч с М. Л. Кропивницким был отмечен трагическим происшествием в его труппе – самоубийством артистки Базаровой. Это была весьма талантливая молодая актриса, на которую М. Л. возлагал большие надежды и которой предсказывал блестящую будущность. Он был очень потрясен ее неожиданной кончиной и на похоронах произнёс замечательно вдохновенную речь, явившуюся воплем наболевшей души многострадального борца за автономию малорусского театра», – вспоминал Б. Грейденберг.

Некоторое время Кропивницкий владел домом на Лопатинском переулке в Харькове, а в последние годы он купил себе дом на хуторе Затишок в Купянском уезде Харьковской губернии. Там, по воспоминанию его дочери Ольги Марковны, Марк Лукич охотно принимал у себя различных деятелей культуры и разрешал им жить на своем хуторе годами, на полном пансионе. Длительное время у него жили племянники Тараса Шевченко и композитор Николай Лысенко.

Вот каким его там застал Б. Грейденберг:

«Большое удовольствие было видеть этого „діда на хуторі», как мы его называли. Он водил меня по своим владениям, показывал различные статьи хозяйства, которым очень увлекался, делился планами задуманных и проектируемых улучшений и пр.

Но когда мы, после хозяйственного обхода, вернулись в дом и заговорили об общих вопросах, предо мною уже сидел не старый дід-хуторянин, а прежній „батько малоросстйского театра». М. Л. был полон новых литературных замыслов, сообщил мне несколько тем задуманных пьес и приглашал приехать на более продолжительное время, чтобы возобновить наши „лекции» по психиатрии».

21 апреля 1910 года в вагоне поезда, ехавшего из Одессы в Харьков, от кровоизлияния в мозг скончался малороссийский режиссёр, актёр и драматург Марк Лукич Кропивницкий. Всего месяц он не дожил до своего семидесятилетия, которое собиралась отмечать с большим размахом вся российская театральная общественность.

Родные решили похоронить его в Харькове, на Иоанно-Усекновенском кладбище. Отпевание прошло в Успенском кафедральном соборе. Когда кладбище снесли и создали на его месте Молодёжный парк, захоронение с памятником осталось на месте и не было перенесено.

Национальный социализм Михаила Драгоманова

30 сентября 1841 года, в уездном городе Гадяче Полтавской губернии в дворянской семье родился историк и этнограф Михаил Петрович Драгоманов. Мимо этого персонажа в изучении происхождения украинства не пройти никак, но и у апологетов, и у критиков его деятельности осталось к нему много вопросов.

«Украинцы бранили космополитами»

Род Драгомановых на Полтавщине был из тех, что бесспорно происходил из казацкой старшины и без проблем в екатерининские времена доказал своё право влиться в российское благородное сословие.

Но во времена Гетманщины его представители были в чинах невысоких, и, стало быть, ни больших земельных участков, ни толп крепостных ему не полагалось. Его деда, коллежского асессора Якима Степановича, легко представить себе среди гоголевских героев, например, приятелем Добчинского и Бобчинского или посредником в споре Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича, а любую из прабабушек – панночкой из «Вия».

Его родной дядя Яков Акимович, преставившийся за год до рождения Михаила Петровича, попав в Петербург, чуть было не стал декабристом. Участвуя в Обществе соединённых славян, он не попал на Сенатскую площадь по уважительной причине – находился в госпитале. Три месяца он просидел в крепости, а потом продолжил службу и ушёл в отставку в чине прапорщика, иногда публикуя стихи в столичных журналах.

Его брат Петр Акимович служил в Петербурге по гражданской части и, подобно отцу, дослужился до чина коллежского асессора, то есть был в одном классе с гоголевским майором Ковалевым и его носом, но на одну ступеньку выше несчастного Акакия Акакиевича Башмачкина. В столице он пристрастился к чтению, и, вернувшись в родной Гадячский уезд, казался соседям слишком умным. И они решили исправить это, женив его на соседке – девушке из приличной вроде семьи, но не обученной ни читать, ни писать. Неудивительно, что их дети в своих биографических заметках о мамаше стараются не вспоминать.

Драгоманов

Вот как характеризует своего отца Михаил Драгоманов:

«Воротившись на родину в конце 30-х годов с идеями, представлявшими смешение христианства с философией XVIII в. и якобинства с демократическим цезаризмом, отец мой не нашёл себе места в канцелярско-дворянском строе уездной жизни николаевского времени и, женившись, больше сидел дома и читал книги, если не хлопотал по процессам разного мелкого люда вроде крестьян (из бывших казаков), которые отыскивали себе свободу, рекрут, неправильно взятых в армию, и вообще всяких угнетённых. За это его терпеть не могли местные чиновники и большая часть помещиков».

От отца Михаил Драгоманов и уяснил, что, как сказали бы сейчас, бедная жизнь имеет значение, и нельзя построить никакую историческую и социологическую концепцию, видя людей только как классы и массы, а не как отдельных личностей