— Да я… — я не находил слов от смущения. — Просто… Но ведь это правда!

— А хочешь я скажу тебе, в чем действительно заключается правда? — спросила Катерина. В глазах ее бегали крошечные чертенята.

— Скажи.

— Правда в том, Алешка, что вчера в том заброшенном доме ты видел меня голой и беззащитной, а потом полдороги нес на руках. И сейчас ты не можешь забыть этих ощущений. И хочешь, чтобы это повторилось еще раз! Я права?

Разумеется, она была права. Вот проницательная бестия! Я даже сладостно вздрогнул, когда вспомнил, как прижимал к себе ее беззащитное обнаженное тело… Но не мог же я ей об этом сказать?

Вместо этого я кашлянул в кулак и указал на балкон.

— Музыканты собрались. Сейчас начнется бал. Ты танцуешь?

Катерина медленно покачала головой.

— Вряд ли я смогу танцевать так, как танцуете вы, — ответила она.

— Кто это — мы? — не понял я.

— Да так… — отозвалась она неопределенно. — Забудь, проехали.

Она очень часто говорит загадками, и я к этому даже успел привыкнуть. Но то, что она помнит гораздо больше, чем хочет это показать — абсолютно точно. Знает свой возраст и имя, но не знает где живет в Петербурге — это ли не удивительно? И говор у нее какой-то странный. Милый, приятный, но странный. Она очень умная и уверяет, что имеет медицинское образование, но при этом совершенно не знает многих элементарных вещей. Да что уж там — она и на ночной горшок-то не знает как ходить!

— Сумароков, дружище, ты ли это⁈

Голос послышался из-за спины, и я сразу развернулся. В шаге от нас стоял Гришка Потемкин, старинный мой друг. По кабакам вместе хаживали, стихи девицам читали, а Потемкин так даже и сочинял их самолично. Пару раз я был у него секундантом, пару раз он был у меня. В общем, весело нам было. Сейчас он был разодет в пух и прах, так что даже смотреть было тошно. Камзол разноцветный, пуговицы на нем огромные, золоченые, а манжеты какие-то несуразные и свисают ниже пальцев. Павлин какой-то, а не Гришка. Но улыбается при этом так, что, глядя на него, самому улыбаться хочется.

Мы обнялись под заинтересованным взглядом Катерины.

— Потемкин, дружище! — Я с чувством хлопнул его плечу. — Ты шута на ярмарке ограбил, что ль? Скажи мне, где такие камзолы раздают? Чтобы я никогда в эту лавку не захаживал!

Гришка загоготал и тоже в свою очередь хлопнул меня по плечу. Пригладил рукава своей одежды.

— Нравится? Мне тоже! По большому знакомству сторговал, цены не пожалел. Теперь кошелек пустой, два дня не жрамши. Ну ничего, сегодня на этой ассамблее я наемся от пуза!

— Да уж наедайся, наедайся.

— А ты, я смотрю, не один здесь. — Гришка скосил глаза на Катерину. — Никак женился, пес?

— Если бы я женился, ты бы до сих пор пьяным ходил! — ответил я. Обернулся к Катерине: — Позволь представить: Григорий Потемкин, друг мой старый… — Вновь перевел взгляд на Гришку. — А это кузина моя из Новгорода, Катерина Романова. На лето погостить в Петербург приехали.

— Кузина… — как завороженный повторил Потемкин. — Я даже не знал, дружище, что такие кузины бывают.

Катерина, которая все это время наблюдала за нами с неподдельным интересом, вдруг хмыкнула и протянула Гришке руку.

— Целуй, — приказала она.

Потемкин должно быть в первое мгновение сам ошалел от такого счастья, потому что окаменел и даже не двигался какое-то время. Потом спохватился, учтиво шагнул вперед, взял Катерина за пальчики и прикоснулся к ним губами, не отводя глаз от лица девушки.

— Ну все, хватит! — Я хлопнул его по горбушке. — Распустил тут слюни. Не тронь чужое!

Продолжая улыбаться, Потемкин отшагнул от Катерины, приблизил лицо к моему уху и прошептал:

— Я так понимаю, брат Алешка, что и не кузина она тебе вовсе? Ты ничего не хочешь рассказать старому товарищу?

— Не сейчас, — ответил я. И поинтересовался между делом: — А скажи мне, друг Потемкин, чем ты думаешь заниматься завтра на рассвете?

— Спать! — нисколько не думая, ответил Гришка. — Определенно спать, и ничего более.

— А вот ты и не угадал! — разочаровал его я. — Завтра на рассвете тебе надлежит прибыть на дорогу на Волково поле. У меня там назначена встреча с одним мальчишкой, которого следует немного проучить. Что скажешь на это?

Гришка усмехнулся.

— Скажу, что ты всегда умел весело проводить время! Шпаги, кузины…

— Заткнись, — посоветовал я.

Я хотел сделать это шепотом, но в это мгновение грянула музыка, и мне пришлось почти прокричать эти слова Потемкину на ухо. Тот пожал плечами, снова пригладил рукава своего дичайшего камзола и объявил:

— Значит, завтра встретимся! Я заеду к тебе домой. А сейчас, друзья мои, вы как хотите, а я собираюсь потанцевать! — Он театрально поклонился мне: — Алешка… — Затем столь же театрально поклонился Катерине. — Кузина…

И, махнув рукой, растворился в толпе.

— Григорий Потемкин, говоришь? — сказала Катерина, с прищуром глядя Гришке вслед. — Я как-то иначе его себе всегда представляла. Но у вас здесь все не так, как видится на первый взгляд. Вот и Потемкин, мне кажется, должен быть намного младше.

Я несколько напрягся. Спросил удивленно:

— Ты о нем что-то слышала ранее?

Но Катерина покачала головой.

— Нет-нет, не обращай внимания… Слушай, Алешка, может выйдем отсюда, прогуляемся? Где-то меня дожидается утиная грудь под брусничным соусом…

Глава 14

Фейерверки и выстрелы. Ах, да — и утиная грудь!

Во дворе постепенно смеркалось, но я точно знал, что темноты сегодня не будет. Был самый разгар белых ночей, и солнце ныне никогда не пряталось за горизонт полностью, оставляя снаружи пригоршню смелых лучиков.

Тем не менее несколько работников с серьезными лицами готовили промеж фонтанов фейерверки. На длинных шестах устанавливались крутящиеся колеса, которые в нужный момент должны были озариться разноцветным пламенем, а за кустами прятались специальные пушки для огненных залпов. Там же я заметили и воздушных змеев — они должны были сыпать искрами с небес.

Наверняка в запасе были и другие чудеса, какие ранее народ не видывал. Петербургская знать всегда любила удивлять всякого рода новинками. Даже если и обходились