Когда он представился Михаилом, я понял, что это тот самый, что подловил нас с монахом по прибытию в этот мир. Узнал он и меня. Мало того, безразличие сменилось на злорадство и он обратился ко мне:

— А вот и наши знаменитости. Не желаете продемонстрировать свои уникальные данные, выступив первым?

Я не желал. Но сделал уверенный шаг вперед и кивнул. В любой непонятной ситуации делай вид, что так и должно быть. Лицо монаха засветилось радостью, не самой приятной.

— Прекрасно! — оживился брат Михаил и театрально взмахнул руками. — Сегодня, адепты, вам предстоит узнать самое важное о себе. Именно этот момент покажет вам путь защитника. Свой собственный путь. Вы призовете оружие, которое пронесете через всю жизнь! Во имя всеблагих!

Во имя всеблагих, заткнись ты уже. Его торжественные подвывания, похожие на издевку, раздражали. Как и осознание, что сейчас придется продемонстрировать что я буду нести всю жизнь. И, по воле этого ехидного модника, сделать это первым.

— Смотрите внимательно, — покровительственно изрек брат и быстро сложил известную мне фигуру. — Ничего страшного, я повторю столько раз, сколько потребуется.

Знал я, что он провоцирует, но сдержаться не мог. Спишу на гормональные срывы, тяжелую регенерацию и неудачный день. Я вопросительно посмотрел на Михаила и он, язвительно улыбнулся, повторив ещё быстрее.

— Вот так? — невинно спросил я, сложив с первого раза правильно.

Зря что ли мне угрожали сломать пальцы? Я их и сам чуть не сломал, пока получилось. Такое усваивается хорошо.

— Не… — начал говорить Миша и неверяще распахнул глаза.

Он чуть ли не носом ткнулся мне в руки, обошел вокруг и недовольно цокнул.

— Хорошая зрительная память не делает вас уникальным, адепт, — придумал чем зацепить он. — Что же, принято. Теперь фраза призыва. Важно произнести её абсолютно точно и одновременно со сложением печати. Вам нужно будет постоянно тренироваться, чтобы делать это мгновенно.

Монах ещё бубнил про послушание, тренировки и путь защитников. Как это важно, сложно и тому подобное. Саму фразу он сказал быстро, как только заметил, что я отвлекся от его монотонной проповеди.

— Сложи и повтори, — вот на кого тех самых змееловов надо натравливать, так и сочится ядом.

Этому хмырю я что успел сделать? И с чего мы стали знаменитостями и выскочками? Михаил отстранился, хоть и не верил, что я справлюсь с первого раза. Адепты наоборот, поддались вперед.

Монах знал, что должно произойти, но ЧТО произойдет, не догадывался. Ну вот она, моя очередная минута славы. Трепещите.

— Ааэр-ди арэм! — гордо выкрикнул я и ладони окутало краткой вспышкой света.

Я успел позлорадствовать крайне удивленной роже монаха. Появление в моих руках боевой косы вызвало трепет такой, что содрогнулась аудитория. От гогота.

Высокородные ржали, как неблагородные кони. Брат Михаил отставал, растерявшись. Что, святоша, косу никогда не видел?

Но лицо его начало расплываться в ухмылке, да так, что я всерьез испугался, что оно треснет. Я был готов, слава неизвестному багу при ритуале. Сейчас нужно было держать марку.

Я бросил быстрый взгляд вокруг. Не хохотали Карл и ещё пару парней. И Семён, тоже оказавшийся тут. Ну да, его же разжаловали в младшую группу.

Ещё не подражала большинству компания, державшаяся обособленно. Трое ребят, очень похожих друг на друга. Возможно, братья. Но те были скорее не на моей стороне, а против всех. Одинаково презрительно смотрели и на меня, и на высший свет адептов.

— Удобно то как, наверное, газон подправить можно в обители. Ценный сотрудник получится…

Пока сквозь хрюканье звучали неоригинальные шутки, я примерялся к оружию. Баланс меня приятно удивил — легла в руке идеально, без перевесов и неудобств. Действительно прямо для меня.

Для проверки я легко взмахнул, лезвие рассекло воздух в нескольких сантиметрах от носа монаха и он тут же перестал потешаться. Хм, неплохо, но надо учитывать габариты.

Я перекинул косу в левую руку и изобразил захват и рывок на себя. Тяжеловато для одной руки, но в случае чего справлюсь. Интересно, а насколько она острая? Таким маневром вряд ли получится отрезать голову, а вот если взяться покрепче…

Я увлекся изучением и возможностями моего оружия и не заметил, что смех прекратился. Темное, будто черненное, полутораметровое и широкое лезвие резало воздух, а тот словно и не сопротивлялся.

Очнулся я лишь тогда, когда понял, что вокруг меня образовалась пустота, а в аудитории стоит тишина. Лезвие чиркануло по полу и полетели искры. Странный сплав оказался крепче камня, и на том появилась глубокая борозда.

Такого эксперимента проводить я не собирался. Не рассчитал траекторию, да и к длине ручки привыкнуть нужно. Но металлургия тут интересная…

— Так, — поспешно заговорил брат. — Как видите, адепты, для призыва вам потребуется печать и слова. Этого, как можно наблюдать прямо сейчас, может быть недостаточно, чтобы получить достойное оружие, но на то воля всеблагих. А теперь всем разойтись и пробовать.

Ну хмырь, не удержал желчь всё же. Я бы тебе язык своей косой то подрезал. А то и ещё кое что. От моего многозначительно взгляда монах шарахнулся, но тут же одернул себя, приняв изначальный безразличный вид:

— Строганов, раз уж ты снова с нами, помогай адептам. Нечего без дела прохлаждаться.

Штрафник вздохнул и принялся ходить от адепта к адепту, разъясняя что делать. Михаил, свалив свою работу на другого, со скучающим видом отошел и достал телефон, уткнувшись в экран.

Ах ты же. Из головы с этими приключениями вылетело. А ведь мог попросить у Глеба. Да хотя бы спросить! Замечтался о выкосе демонов. Ладно, собрались, никакой твари больше не удивляемся. А на всякий случай ещё и здороваемся.

Призвать оружие больше ни у кого не получилось с первого раза. За это меня награждали ненавидящими взглядами. Особенно старался один чистокровный. Вероятно бесспорный отличник.

Высокий и довольно крепкий парень с хищным орлиным носом пыхтел и злился. Это, естественно ему и мешало сложить фигуру. Но виноватым ему хотелось сделать меня.

— Помочь? — в итоге достал меня его очередной злобный взгляд.

— Пшел в бездну! — он покрылся красными пятнами и тут у него получилось.

Не хотелось бы мне думать, что оружие выбирается больше подсознательно. Ну я точно не думал об уборке урожая. А вот этот носатый точно мечтал об огромном пафосном фламбреге. Столько удовлетворения вызвал возникший из воздуха пламенеющий двуручник.

Правда, от счастья он его чуть не выронил, но сподобился перехватить и кинулся на меня.

Нет, ну не дебил ли? Беглый взгляд на монаха — тот отвлекся от мобильного, но наблюдал равнодушно. Попытки остановить психованного аристократа он не сделал. Отлично, значит всё сами.