на которые были наклеены накладные ресницы (по-видимому, модница клеила их при плохом освещении, ибо ресницы на одном глазу оказались загнуты в противоположную сторону – но держалась-то мадам так, будто всё – полный шарман). Маленькая, энергичная, всегда одетая от кутюр, мадам имела некоторые проблемы со своей вставной челюстью. Высокопарно и торжественно она объявила по-французски: «И вот!.. Прямо сейчас!.. На нашей сцене!.. Настоящая цыганка… Рая!» После каждого слова конферансье приходилось легким движением руки подхватывать свою челюсть, дабы та не упала и не покатилась по сцене.

И вот Рая вышла на сцену. Надо отметить, что в этом кабаре была прежде одна цыганская певица – Зина, которая стала ревновать Раю к публике еще до того, как та пропела первую ноту. Рая вышла на сцену, публика не обратила на нее никакого внимания, продолжая орудовать столовыми приборами. Рая молча села посреди сцены. Оркестр сыграл вступление, но Рая не начала петь. Оркестр сыграл еще раз – Рая молчала. Концертный директор в ужасе подбежал к мужу Раи: «Что она творит!!! Я потеряю всех своих клиентов!» Яло ответил: «Терпи. Она знает, что делает». И вдруг гости стали шикать, оборачиваться к сцене, официанты встали как по стойке «смирно». Маленькая цыганка заставила этих вальяжных богатейших господ замолчать перед ней! И запела. Господа получили такой шок, что даже не аплодировали после первой песни – боялись спугнуть Раю, в зале не было ни единого звука, все взгляды были устремлены на сцену. Рая рассказывает, что один араб, красавец – просто греческий Аполлон, встал, подошел к ней и сказал: «Как мне жаль! Как мне жаль, что я гомосексуалист, я бы тебя украл!» Во время второго отделения к сцене подошел другой араб, с огромной пачкой франков тысячными купюрами, и бросил их на Раю – устроил золотой дождь. Рая, совершенно не обращая на это внимания, закончила петь и, перешагнув через все брошенные к ногам тысячи, ушла со сцены. В то время выступление Раи было самым высокооплачиваемым в Париже. Но даже если бы ей не платили такие гонорары, она бы не стала собирать брошенные на сцену деньги.

Цыганская певица Рая Удовикова в Норвегии. 2005. Фото Т. Павловой

Парижские артистки завистливо шушукались: «Да она коммунистка, у нее в зубах микрофоны!» Поползли слухи, будто Рая – тайный агент Советского Союза… А Рая сказала своему мужу: «Хочешь сделать мне приятное? Ты же знаешь, что мне не нужны эти деньги. Но я люблю розы…» На следующий день к кабаре был привезен целый самосвал роз. Весь зал был украшен огромными букетами, все артисты, служащие уносили домой охапки цветов. Так Рая приехала в Париж. Первое время она работала в «Звезде Москвы», а потом ее пригласили в большое старое кабаре «Распутин» на Елисейских полях – центральной улице французской столицы. Держала это кабаре, как вспоминает Рая, авторитетнейшая русская «мафиози», с которой все общались через трех посредников и страшно боялись. Но Рая – вы же понимаете – ее совсем не боялась. О всех своих решениях, планах сообщала лично: «Завтра у меня телевидение, концерта не будет!», «Я занята, я не приду…»

Арабы – большие ценители цыганской музыки – преклонялись перед Раей. Один арабский миллионер как-то сказал ей:

– Мне ничего не стоит дать сто тысяч франков человеку, чтобы он убил твоего мужа.

– Ты думаешь, тебе это поможет? – ответила Рая. – Тебе это не поможет.

Тогда этот араб подошел к Яло, мужу Раи, опустился на колено, поцеловал ему руку и сказал:

– Я в жизни не видел женщины такой, как твоя жена.

Как говорит Рая: «Я могу продать мой талант, мой смех, но себя я не продам никогда! Я умру стоя, но не буду жить на коленях!»

Реклама кабаре «Распутин»

Во Франции Рая имела огромный успех, ее наперебой приглашали на телевидение, радио, на концертные программы. Потом было выступление в Довиле – французском Лас-Вегасе. Туда приехали отдыхать самые богатые и известные люди мира. Среди зрителей был Омар Шариф. Были приглашены великолепные артисты, а Рая выступала последней, уже завоевав это право… И здесь она сделала то же самое: молчала, пока все не отодвинули свои тарелки и не стали слушать. Рая очень устала от напряженной атмосферы, с нее буквально лился пот… Вдруг к ней подходят два официанта и несут большое кресло:

– Садись!

– Вы что, с ума сошли, я не сяду!

Тогда ребята сказали ей по-русски:

– Садись. Пожалуйста!

Рая села. Свет погасили, официанты подняли это кресло, вынесли его в зал и поставили на один из столов. Зажгли свет. За столом сидит Омар Шариф, сидят его невесты, другие арабы. Омар Шариф спрашивает у Раи:

– Ты знаешь, кто я?

– Нет.

– Но я знаю, кто ты.

Он снял с себя медальон – огромную золотую монету. Рая воскликнула:

– Не надо, я не хочу! – поняла, что араб собирается надеть этот медальон ей.

– Нет, надо. – Шариф надел на Раю свой медальон, встал на колено и поцеловал край ее юбки. Зал умер. Можете себе представить, чтобы богатейший Омар Шариф, мусульманин, при всех поцеловал юбку женщине? А Раю так же на кресле унесли обратно на сцену. С тех пор Рая и Омар стали друзьями…

Рая Удовикова

Рая была первой цыганкой, записавшей пластинку на одной из самых больших звукозаписывающих компаний Европы – «Барклей». Это было в семидесятых, в Москве тогда эта пластинка продавалась неофициально, за очень большие деньги. Миллионер Ротшильд раз в год устраивал у себя во дворце большой прием для всех артистов. Рая была приглашена, она представляла свою французскую звукозаписывающую компанию. Она все думала, что же ей надеть, и решила пойти в цыганском костюме. На протяжении десяти километров было выставлено оцепление, у дворца стояли шикарные «РоллсРойсы». Для журналистов вечер был закрыт, ибо снимать таких гостей не полагалось. Здесь собрались, если можно так сказать, великие мира сего. Когда Рая вошла во дворец, увидела перед собой лестницу, устеленную шикарными коврами, по обеим сторонам которой играл оркестр. Здесь были Элизабет Тейлор, Одри Хэпберн, Бриджит Бардо… Когда вошла Рая и ее увидели, почтенная публика расступилась. Все восхищенно смотрели на Раю, а она шла одна по огромной лестнице и не знала, куда