было не восхищаться. Главным в этой удивительно красивой, с огромными выразительными глазами, элегантной женщине были доброта, честность, открытость, хлебосольство.

Ляля Черная

Она всё умела делать красиво: танцевать и петь, любить и ненавидеть, смеяться и плакать. Она была чрезвычайно темпераментна, но беззащитна, легкоранима. Всегда была окружена людьми, но в то же время – одинока.

«Она была как шампанское, наша Ляля, – говорят те, кто лично знал актрису. – Искрящаяся, пьянящая. Фигурка точеная, глаза – утонуть можно! Раз увидев ее, мужчины теряли голову и не могли забыть уже до самой смерти».

Она прожила сложную, богатую событиями жизнь, в которой сильная любовь и огромная популярность несправедливо обернулись в итоге бедностью и полным забвением…

* * *

Лялина мать Мария Полякова, дочь чистокровного цыгана и русской, пела в хоре Ивана Григорьевича Лебедева (отца И. И. Ром-Лебедева) в знаменитой «Стрельне». Однажды на огонек в «табор» заглянул светлейший князь Сергей Сергеевич Голицын. Едва взглянув на юную Марию, он потерял голову. «Голицын так страстно полюбил красавицу-цыганку, что, подкатив однажды на тройке, увез Марию к себе, – рассказывает племянница Ляли Черной актриса Любовь Владимировна Александрович. – Тогда такие “похищения цыганских невест” были в порядке вещей. Хотя сами цыганки нрава были очень строгого… С Голицыным Мария прожила несколько лет. Но как-то раз добрые люди шепнули ей: “Маша, твой Сережа-то одной красотке дорогое кольцо подарил!” Цыганки своим мужьям не изменяют, но и сами измен не терпят. Поэтому Мария собрала вещи и ушла. Залечить душевные раны она отправилась “на воды”, на курорт, где в кругу ценителей цыганского искусства однажды встретилась с дворянином Сергеем Киселевым, служившим главным декоратором в Большом театре. Дело быстро шло к свадьбе. Голицын очень сильно переживал уход любимой женщины, умолял ее вернуться. “Маша, ну какая тебе разница? И я Сережа, и он Сережа! Возвращайся ко мне”, – писал он ей. Но Мария была непреклонна…»

В 1909-м (а по другим данным, годом раньше, потому что на могиле певицы годом рождения выбит 1908-й) в Нальчике в семье русского барина Сергея Киселева и цыганской певицы Марии появилась на свет дочка Наденька.

Семейство Киселевых было весьма состоятельным, в доме часто устраивались пышные вечера и званые ужины. Однажды кто-то из гостей, увидев маленькую Надю, воскликнул: «Ой, какая лялька!» С той самой поры Надю все стали звать Лялей, а из-за смуглой кожи к ней прочно приклеилось прозвище Черная.

После Первой мировой семья переехала в Москву, где Сергей Киселев неожиданно скоропостижно скончался. В смутные годы революции и Гражданской войны мать Ляли осталась одна с маленькими детьми на руках. Чтобы прокормить семью, в 1922 году Мария поступила в хор своего родственника Егора Полякова, перебравшегося из шикарного зала «Яра» в нэпманский кабачок под названием «Арбатский подвал», располагавшийся в сохранившемся и поныне здании по адресу Арбат, 9.

Здесь мелькал в любимой желтой кофте пролетарский поэт Маяковский, устраивали под горячие цыганские напевы скандалы Есенин и Кусиков.

Еще школьницей, тринадцати лет от роду, чтобы помочь матери, стала выступать вместе с хором и Надя. Первое время она еще не пела, а сидела в самом центре хора для красоты. Когда же начинали играть «Венгерку», поднималась со своего места и принималась плясать. От танцующей Ляли нельзя было оторвать глаз: она была необыкновенно грациозна и пластична, покоряла зрителя моментально.

Именитый спортсмен-футболист А. П. Старостин писал в мемуарах: «В школе я учился с очень привлекательной ученицей Надей Киселевой.

Смуглая, стройная, белозубая, с большими завораживающими глазами, она была нашей школьной королевой. Вдруг среди учеников прошел слух, что наша красавица выступает в ресторане “Арбатский подвал”. Мы пошли в этот ресторан на Старом Арбате. В самом деле, среди знаменитых цыганских певиц сидела совсем юная Ляля Черная – такой псевдоним взяла себе Надя Киселева…»

Ляля Черная в спектакле «Цыгане». Довоенная фотография из архива РГАЛИ

С хором Егора Полякова Ляля объездила весь Советский Союз. Первые гастроли проходили в Тбилиси. Юная танцовщица выступала в конце второго отделения. Очевидцы вспоминали: «Совсем девочка! Тоненькая, стройная, точеная. На лице одни глаза – большущие, затемненные густыми длинными ресницами. Врожденная пластика, грациозность, красота – все волновало, захватывало, проникало в душу… От нее нельзя было оторвать глаз. Не только мужчины – женщины влюблялись в Лялю Черную. Ее танец был как песня. Ни капли цыганских страстей – одна красота и одно очарование. Когда закончился концерт, зрители выбежали на сцену, подняли Лялю на руки и понесли по улице…»

* * *

В 1930 году молодая артистка с легкостью прошла конкурс в студию Индо-Ромэнского театра, из которого год спустя будет сформирован театр «Ромэн».

Первым режиссером театра стал потомственный «цыган» Моисей Гольдблат. Для дебюта им была выбрана пьеса А. Германо «Жизнь на колесах», где Ляля Черная блестяще сыграла свою первую большую роль.

В 1935 году юную звезду приглашают на съемки фильма «Последний табор», в котором Ляля снимается вместе со своим мужем – новым руководителем театра «Ромэн» Михаилом Яншиным. По сюжету картины героиня исполняет несколько песен. Одна из композиций – «Бродяга» – стала настоящим хитом 30-х годов и была записана на пластинку.

Отныне Лялю знают и любят во всех, даже самых отдаленных, уголках нашей страны, зрители зовут ее «цыганской Любовью Орловой», а таборные цыгане провозглашают своей королевой…

«Долгое время я Лялю не видел, но вот встретил ее на Тверской, идущей под руку с молодым человеком, одетым в клетчатое рыже-коричневого цвета пальто, – делает зарисовку с натуры А. Старостин. – Пара блистала молодостью и яркостью одежды. Оба были достаточно известны, и отдельные граждане восхищенно восклицали: “Ляля Черная! Яншин!” Ляля представила: “Это мой муж – Михаил Михалыч Яншин”. Жили молодые в крохотной комнатке-келье на углу Пушкинской площади. Вечерами здесь собирались артисты и художники. Что-то читал Борис Ливанов, Яншин пел свой любимый романс. Он так нежно пел, так смотрел на молодую жену, и такой влюбленный взор шел ему в ответ, что думалось, будто и романс написан о них. Яншин млел, да и мы все млели…»

Михаил Яншин

Наступил 1941 год. Весть о вторжении фашистов застала труппу на гастролях в Свердловске.

В годы войны театр очень много работал: было организовано несколько концертных бригад, ставились новые спектакли… Однажды на разрушенном полустанке Ляля увидела на вокзале женщину с младенцем на руках. Было холодно, мать мерзла и кутала плачущего ребенка в старый платок. Не раздумывая, Ляля сняла единственное пальто и