Зильбер старался не использовать один и тот же адрес несколько раз. Он сверялся с последним изданием «Списка подозрительных лиц» — в нем приводились адреса известных английской разведке лиц, которые поддерживали связь с немцами. Получив такое письмо, адресат тут же пересылал его немецкому резиденту. Забавно, что в условиях военного времени письма доходили за считаные дни. Такой способ доставки донесений оказался весьма надежным. Правда, была опасность наткнуться на «подставной» адрес английской разведки, но Господь Зильбера от этого уберег.

Иногда Зильбер был вынужден молча наблюдать, как английская контрразведка подкрадывается к немецким агентам, но не мог ни предупредить, ни помочь им. Бывало и так, что он находил английских агентов в Германии. Однако и тут он не вмешивался и помощь германской контрразведке не оказывал. Зильбер вполне справедливо считал, что может раскрыть таким образом свою миссию.

Работая бок о бок с другими цензорами, Зильбер не мог делать ни заметок, ни выписок из просматриваемой корреспонденции. Всю добытую информацию приходилось держать в голове. Конечно, это требовало постоянного напряжения. Он не составлял и тем более не оставлял донесения в своей квартире, снимая для этого комнаты на вымышленное имя. Чтобы отлучки не казались подозрительными, он делал вид, что часто ходит в театры, а «использованные» билеты бросал где-нибудь на виду возле дома или на работе. Частенько удавалось унести с работы нужные документы и сфотографировать их.

Как-то один лавочник в чем-то заподозрил Зильбера и стал за ним следить. Заметив это, Зильбер пожаловался начальству, и излишне бдительному лавочнику настоятельно посоветовали заниматься своими делами.

Однажды Зильбер вскрыл письмо, оказавшееся самым важным за все годы его разведывательной работы. Некая дама делилась с подругой радостью: брат, морской офицер, сможет теперь чаще бывать дома, поскольку он получил назначение в расположенный неподалеку порт, где занимается секретной работой, имеющей отношение к вооружению старых морских судов. Разведчик отправился в город, где жила легкомысленная отправительница письма. Он явился к ней как официальное лицо, правительственный цензор, и сделал ей серьезное внушение. Перепуганная и огорченная девушка рассказала Зильберу, что речь идет о новом средстве борьбы с немецкими подводными лодками — «приманных судах». Конечно, под большим секретом, и умоляла не сообщать о ее промашке брату.

На следующий же день Зильбер отправил важнейшее донесение о начале оборудования англичанами «приманных судов». Так называли старые торговые пароходы, на которых устанавливалось хорошо замаскированное современное скорострельное вооружение.

Германское командование знало о внезапном исчезновении нескольких субмарин уже после того, как они сообщали об успешном торпедировании вражеского судна. Теперь загадочные события получили объяснение.

Немцы узнали о существовании «приманных судов», но и только. Теперь германским подводникам было известно, что любое судно, с виду беззащитное и безоружное, может превратиться в грозный военный корабль. Были зафиксированы случаи, когда команда подлодки, опасаясь, что их могут потопить, не выполняла своей боевой задачи.

Зильбер неразоблаченным пробыл в Англии до конца Первой мировой. Он благополучно вернулся в Германию и опубликовал свои мемуары.

На самом деле его звали Зигмунд Георгиевич Розенблюм, и родился он под Одессой. Достоверно о его детстве и юности известно только то, что неуемная жажда приключений еще в молодые годы забросила будущего Сиднея в Латинскую Америку. Его то ли приемным отцом, то ли отчимом стал некий Сидней Рейли Каллаган. Отбросив фамилию, юноша назвался Сиднеем Рейли. Правда, это только одна из версий. Всей правды о его жизни не знает никто.

В Америке он знакомится с Фочергилом, майором английской секретной службы, и начинает работать на британскую разведку. Каким-то образом ему повезло получить британское подданство. Страсть к приключениям и авантюризм идут в его жизни рука об руку: он становится платным агентом сразу нескольких разведок.

Во время русско-японской войны Рейли на Дальнем Востоке сотрудничал с японской разведкой. Затем в Петербурге он, продолжая работать на англичан, стал оказывать услуги и разведке российской. Он зарабатывал немалые деньги, выступая посредником в торговых сделках, и успешно сочетал это занятие со шпионажем. В 1906 году он уже смог приобрести роскошную квартиру в Петербурге, начал собирать картины и стал владельцем неплохой коллекции.

Над Европой сгущались тучи, многие полагали, что вскоре грянет мировая война. И для России, и для Англии Германия была главным противником. И вот по заданию британской разведки Рейли нанимается сварщиком… на военный завод Круппа. Там он убивает двух охранников и крадет секретные документы. После этого у него хватает духа не бежать из Германии, а наняться рабочим на немецкую судоверфь. Здесь он проворачивает еще одно дельце, такое же рискованное — похищает секретные чертежи новых кайзеровских дредноутов. Мало того что похищает, так еще и продает их и англичанам, и русским. Теперь ему лучше исчезнуть из Германии.

Среди «патронов» Рейли появляются и американцы, следовательно, работы у него меньше не становится. Но все же главными хозяевами Рейли остаются англичане. По заданию британской разведки в 1918 году он вновь приезжает в Россию. Его миссия — подготовка военного переворота с целью свержения большевистского режима. Сотрудничает Рейли и с Савинковым, и с тремя главами иностранных представительств (французским послом Нулансом, главой специальной английской миссии Локхартом и послом США Френсисом). Не боится он проявлять и собственную инициативу, что Локхарта даже пугает. Но речь сейчас не о нем, а о знаменитом «Тресте». Впрочем, лучше по порядку.

Под видом участников заговора к Локхарту обратились латыши-чекисты Шмидхен (Буйкис) и Берзинь: они якобы желали перейти на сторону англичан.

Локхарт вспоминал: «Я написал английскому генералу Пулю, командующему интервенционистскими войсками в Архангельске, записку, которую вручил Шмидхену и Берзиню, и познакомил их с Рейли. Через два дня Рейли сообщил, что “переговоры шли гладко, и латыши не имели намерения впутываться в неудачи большевиков”. Он предложил после нашего отъезда поднять контрреволюционное восстание в Москве, опираясь на помощь латышей. Проект этот генерал Лаверн, Гренар и я сам решительно отвергли, а Рейли настоятельно отговаривали от участия в таком опасном и сомнительном деле».

Однако, как известно, Рейли их доводам не внял. Он продолжал играть в заговорщика до тех самых пор, пока заговор не был раскрыт, а его зачинщики не предстали перед судом. Заочно судили только Рейли — ему удалось бежать.

Судом он был объявлен «вне закона». То есть если бы его обнаружили и задержали на территории России, то могли бы расстрелять без суда и следствия.