гриву на кулак намотал, понукает поворотиться резко. Слушается конь, кривые да повороты закладывает. Другие обступили плотно. Кобыла вороная, с белесыми струями в хвосте, на зуб штаны мальчика попробовала. Получила щелчок необидный, прянула, ушами дернула.

– Айда прыгать. – Ивашка совсем забылся, поднял коня в галоп, только ветер в лицо бьет, волосами по плечам стегает.

Табун следом. Ивашка вправо, топот слева зашел, Ивашка влево – обходят его кони справа. Оказался проворен малец, коня на дыбы поднял, гикнул звонко, свистнул. Сиганул жеребец, аршина два вверх взял.

Ржание восторженное по лугу разлетелось. Носились туда-сюда наперегонки да по поворотам лошади речные, через коряги прыгали, окрику повиновались.

Запыхался Ивашка, голос посадил. А жеребец этого и ждал как будто. Встал как вкопанный, встряхнулся. Как Камень с ним поравнялся, юзом пошел. С шага не сбивается, не оступается. Табун притих, лишь иногда кто-то всхрапывает. Вот и река блеснула, под копытами вода вспенилась. Как колени под нее ушли, Ивашка спохватился. Сжался в седле, глаза раскрыл.

Широка река Ярая, ночью темной воды свинцовые холодом налиты. Буруном идет, волной вьется. Трава-осока по берегу встает, кувшинки малые прячет. Течение свирепое, коснись – унесет, утащит, на порогах заиграет.

По шею жеребец зашел, Ивашке по грудь ледяная водица встала. Страх великий сковал, налились ноги-руки тяжестью, голова ужасом. Дышать боится. Конь замедлился, с Камнем переглянулся. Крутит мордой жеребец Чаро, на человека поглядывает, глазом сверкает. Вспомнил вдруг Ивашка наказ калики – коль не забоишься… вздохнул глубоко, сердце безумное унял. Пусть и утопят – все одно к лучшему, не мучиться, а вдруг нет? Волшебные кони, не глупые. Играли с ним, ластились. А пасти табун такой – честь великая. Пусть топят, назад к людям не идти.

Успокоился Ивашка, страх волнением сменился, предвкушением. Заржал Камень, первым нырнул. Следом табун с фырканьем помчался. Миг – и растворяются тела лошадиные, оборачиваются струями рассыпчатыми, течениями быстрыми. Конь под Ивашкой помедлил, на седока глянул.

– Идем, – мальчик кивнул, стиснул коленки.

Вода над макушкой сомкнулась, холодом смертным обдала и вдруг… озарилось пространство подводное, заиграло не красками, оттенками. Тенями да искрами. Вот там водоросли у камня большого, зеленовато-изумрудные. Вот там рыбина большая, серебристая.

Течения – что ткань прозрачная: отдельно каждое полотно, переплетаются, трепещут. И слышно ржание ехидное, фырканье насмешливое. Ивашка головой закрутил, рот разинувши. Водица внутрь залилась, пропитала. Спохватился малец, а уже пузырьки не бегут к поверхности, да и не видно ее, словно вокруг теперь мир иной, новый.

Бок струей ледяной огладило, всадник на коне темном показался. Пригож собой, как Чаро, тонок. Копье хрустальное на колене держит. Волосы светлые, белые почти вокруг головы ореолом. Хмыкнул всадник, брови вскинувши – разглядел, кто верхом сидит.

– Ты посмотри, новенький, – подъехал ближе, остановился.

Жеребец под Ивашкой выщерился, зубы показал.

– Но-но, Темь, не балуй, – беловолосый мирно выговорил. – Не отбираю седока твоего.

– Здрав будь, ручей. – Ивашка со спины конской поклонился.

– И тебе не хворать, – расхохотался молодец. – Утоп, что ль, недавно?

– Не тонул я, – малец головой затряс. – Меня к вам калика отправил. Сказал не бояться. Я и не испугался. А что, теперь я утопленник?

– Да нет. – Ручей осмотрел мальчишку с ног до головы внимательно. – Не похож. Да и хозяин не терпит их. Все на берега велит выбрасывать, чтоб не захламляли реку. Вода не стоячая, от другого питается. Нам мавки да топлуны ни к чему. Но ты не то и не другое, среднее что-то. Надоумил, видать, кто-то сведущий. Калика твой, поди, не прост.

– О том не ведаю. – Ивашка плечами худыми пожал, воду выдохнул. – Мне идти некуда, работы не боюсь… вот бы при табуне остаться.

– Да ты смотри! – Молодец по бедру себя хлопнул, рассмеялся пуще прежнего. – Вот хозяин-то обрадуется. Вечно жалуется, что мы за табуном не смотрим, ему потом расхлебывай. Я Игривый, Ирро кличут. Есть подозрение, что с братцем моим старшим, Чаровником, ты знаком уже? Не пропустил бы страж человека мимо.

Покивал Ивашка согласно, Темня по шее гладя, безмолвно повременить уговаривая. Стоит жеребец, как только в воде стоять можно, хвостом водит, с места не двигается. Уважительно присвистнул Ирро, пузырьки выдул.

– Удивительно, – промолвил. – Все к добру. Ты, мальчик, не робей, коли что. Хозяин гневливый у нас, горячий. Но справедливый. С Темью не забоялся, с ним тоже не сплоховать сумеешь.

Ивашка снова кивает, как петрушка ярмарочный, на ус мотает, удивляется. Приветливы ручьи, охотно говорят. Ан про духов другое рассказывают. Неужто и впрямь калика тот не простым человеком был? И его длань над льняной головенкой теперь охраняет? Или просто духи такие?

Опустил Ирро копье, коня посторонил. Темь копнул водицу, припустил с места в карьер. Искра только от всадника и осталась. Табун тут же окружил жгутами водными, то там, то тут лошадиный силуэт выступает, грива в перекате водном угадывается.

До утра так и мотался Ивашка, подводный мир глядючи, умаялся, утомился, того гляди упадет с коня, свалится. Почуял Темь усталость всадника маленького, обратно повернул. Плавно мальчишку вновь до луга в излучине домчал, на поверхность поднял.

Странно Ивашке – одежда мокрая, ветер гуляет, ан не холодно ему совсем. Тьма ночная прозрачнее стала, пусть и до утра не близко. Виделось все… окромя дороги. Исчезла совсем. Только луг, небо, стена лесная.

Чаро на камне сидел, чешуйчатым доспехом поблескивал. Рядом девушка светлокожая пристроилась. Сама тонкая, лицо вытянутое, волосы длинные, зеленые, до земли струятся.

Смеялась чему-то, свирелью играла ловко. Не успел Ивашка окликнуть, ручей девушку к себе привлек, в губы поцелуем горячим впился. Рукой бесстыдной по спине провел, под рубаху забрался в ласке откровенной. Ивашка покраснел, поперхнулся.

– Вернулся? – Чаровник голову поворотил, пальцами звучно прищелкнул. – Отпускай коня, присаживайся. Будем хозяина ждать. На зорьке обещался, там и решим все окончательно.

Ивашка по боку конскому соскользнул, обнял морду вредную, в нос бархатный поцеловал. Расфыркался Темь довольный, подтолкнул да в воду вернулся.

– Надо же, какой ласковый стал, – незнакомка зеленоволосая хихикнула, косу на другое плечо перебросила. – А ты, выходит, Ивашка?

Присел мальчик, познакомился. Оказалось, что дух ключа подземного девушка, озеро, что неподалеку, питает, его же и хозяином кличет. Хозяйкой. Дружбу водят промеж собой духи речные и озерные, в гости друг ко другу ходят. Еще что-то добавить хотела, но покраснела вдруг густо, чисто человек обычный, смущенно ресницы опустила. Промолчала. Чаровник заухмылялся, подбочился. Ивашка в рукав засмеялся. Знакомы такие взгляды ему, у старших сестер да братьев видал.

– Я думал, духи все молодцы, ― бесхитростно мальчик удивился, присел на камень рядом.

Девушка хмыкнула, рубашку шитую