С другой стороны, если нет травм и переломов, у доктора Окуневского нет работы. Но спорт он недолюбливал, поэтому все инициативы Архипова его раздражали — сегодня все отделение бежит на один спортивный праздник, а завтра организуется другой. А заведующий отделением должен быть впереди процессии.

Николай иногда поражался Архипову: зачем это ему надо? В медицине так много проблемных вопросов, которые до конца жизни не решить, а он тратит время на такую ерунду. Но ответа для себя Николай так и не нашел. Впрочем, Архипов был для Окуневского во многом загадкой. Герман всегда заполнял собой все пространство, в нем было слишком много движения, активности, беспокойства ума, ему всегда до всего было дело, и неважно, нравилось это кому или нет.

После того как его тесть, заместитель главы администрации области по социальным вопросам, помог Николаю получить заведование отделением, он стал захаживать в гости. Коля был, конечно, благодарен, что отец жены замолвил за него словечко, но за это Окуневский хорошо заплатил. Сомнения его не терзали, за все в жизни надо платить, — это был самый современный афоризм.

В очередной визит тестя Коля почувствовал, что Валерию Леонидовичу что-то от него нужно, и оказался прав. Тесть разговор начал без обиняков:

— Мне помощь твоя нужна.

— Всегда готов, Валерий Леонидович.

— Ваш Архипов ни в какую не соглашается объединяться с Борянкиным.

— Так, а что я могу сделать? Я только руки-ноги поломанные лечу.

— Если память мне не изменяет, ты с некоторого времени начал заведовать отделением.

— И как одно можно соотнести с другим?

— Очень просто! — Стрельников разозлился. Ему казалось, что зять просто выделывается.

Валерию Леонидовичу не меньше, чем Борянкину, нужно было это объединение. Выборы в следующем году, он, вероятнее всего, потеряет свою должность, поэтому нужно организовывать себе рабочее место. Борянкин пообещал ему должность зама по общим вопросам при условии создания новой структуры. Поэтому вопрос объединения для него стоял остро.

— Я не очень понимаю. Я должен пойти и поубеждать Архипова «лечь» под Борянкина? Да он меня выгонит из кабинета, а потом и с должности. Архипов не любит и не прощает предателей.

— А умней ничего тебе в голову не приходило?

— Не понимаю вас.

— У Архипова должны появиться неприятности, — нехотя произнес Стрельников.

— Мне насыпать ему цианида в кофе? — нагло улыбнулся Николай.

— Не корчи из себя идиота! В любом коллективе есть недовольные, ущемленные. Надо, чтобы эти недовольные в ближайшее время написали коллективное письмо в Министерство здравоохранения.

— Письмо? — поморщился Николай. Вот еще! Не хватало ему заниматься таким дерьмом!

— Письмо, а еще лучше несколько писем. Про маленькую зарплату, большие нагрузки, притеснения, а может, и незаконные увольнения. Подумай.

— Вы как-то меня врасплох застали. Я не готов к этому.

— А ты сразу на «отбой» не бей. Борянкину понадобятся люди в команду, когда Архипов уйдет. Ты ведь не собираешься оставаться вечно на должности заведующего отделением? Напрягись, постарайся для себя, в конце концов!

— Мне надо подумать. Предложение очень неожиданное. Когда вы все это хотите организовать?

— Дорога ложка к обеду. Письма нужны были еще вчера. Что, у вас нет возмущенных? — И не дождавшись ответа, Стрельников сформулировал сам: — Значит, надо их найти, создать.

Коля с трудом вспоминал, кто может войти в список «недовольных Архиповым». Разве что Анна Ивановна, которую Герман отправил на пенсию? Но Герман ее поймал на том, что она деньги с пациентов пыталась незаконно получить. Найти ее? А если Архипов его самого застукает на поборах и заставит вещи собирать? Вот будет веселая история.

— Я подумаю, — проговорил Николай.

— Я даю тебе только сутки. Больше времени у меня нет. Борянкин дергается, нервничает. Он ведь тоже не железный. Ему сначала пообещали объединение, а потом ваш Архипов такую деятельность развил, такой кипеж, что руководство дрогнуло. Скандалов никто не любит. А вот если конфликт начнется у самого Архипова да подточит изнутри, его позиции ослабеют.

— То есть вы мне предлагаете стать «троянским конем»?

— Каким конем? — Тесть, как видно, уже давно забыл историю. — Я предлагаю тебе стать мужиком и побиться за свое место под солнцем. А еще лучше, если ты найдешь недовольных больных, которых лечили плохо, или их родственников. Есть ведь у вас жалобы?

Окуневский подумал, что последняя жалоба была на его отделение, ее разбирали на медсовете, и Архипов тогда заступился за Окуневского. Больной со смещенным переломом обратился за помощью слишком поздно, поэтому были осложнения.

— Жалобы, конечно, есть.

— Думай, казак, думай! И время не тяни.

Стрельников ушел очень недовольным разговором с зятем.

— Привык, что за него кто-то делает грязную работу. Вот пусть попробует покопаться в дерьме сам, — буркнул он, хлопнув дверью.

— Ты зачем расстроил отца? — вошла в комнату Люцина. — Я слышала ваш разговор. Ты мог быть и повежливее.

— Я и так старался не нахамить твоему папаше, а как хотелось.

— Он прав, тебе надо подумать, как избавиться от Архипова.

— Люцина, не начинай! Что ты в этом понимаешь?

Последнее время у Люцины появилась привычка учить его жизни. Она приводила какие-то идиотские примеры из жизни своих подруг. Кстати, ее последняя подруга Вера, жена какого-то важного человека, начала оказывать знаки внимания Николаю. У Люцины все подруги были «жорики» — жены ответственных работников. Мужчины-работники, понятное дело, трудились, а жены бесцельно времяпровождались.

Окуневского пристальные взгляды подружки жены сначала позабавили, но когда дамочка позвонила ему и пригласила в ресторан на ужин, потому что ей надо было срочно посоветоваться с ним как с медиком по поводу здоровья своего родственника, он на встречу пришел. В конце концов, может Николай позволить себе некоторые слабости? А если кому-то вдруг нужны его личные медицинские консультации, то почему бы и нет.

Ресторан Вера выбрала дорогой, Окуневский это сразу понял. Понял он и другое, что никакого «медицинского дела» у дамочки нет. Они не успели сделать заказ, как она начала его «клеить», откровенно и открыто.

— У вас такой оригинальный галстук, Николай, — она томно потянулась и провела по галстуку пальцем, призывно глядя в глаза.

Николай хмыкнул. Что он вообще приперся в этот ресторан, возомнил из себя авторитетное медицинское святило? Мачо? Наверное, женщина думает, что у нее роковой взгляд, а он сгорает от нетерпения обладать ею.

— Галстук как галстук, — ему захотелось быстрее уйти. Решил, что, если сейчас она не начнет формулировать какую-нибудь медицинскую просьбу, он откланяется и уйдет.