Лаки смутился и засунул кулаки поглубже в карманы.

– Да не знаю я…

– Покажите правую руку.

Его просили мягко, почти ласково, но почему-то казалось, что вот-вот опять шибанут током. Лаки манерно закатил глаза и выложил руку с оголенным запястьем на стол. Толку шифроваться? Главное, не говорить, что Синиша самолично послал его наверх много лет назад.

– Что и требовалось доказать, – произнес Моргенштерн, бросив коллегам проницательный взгляд поверх очков. – Метка нижних уровней. Мальчик из клана Собачников.

– Выходит, вы связаны с Синишей напрямую…

– Послушайте, нас всех метят, – оборвал министра обороны Лаки. – Если ты в стае, то будешь ходить с этой татухой до смерти. Я сбежал от них в детстве. Да, протаскивал контрабандистов. Исключительно потому, что они мне башляли, а на ваши вавилонские не разгуляешься. Татуировка эта не смывается и не перекрывается. Фосфорные чернила. Я и сам не рад ходить с этой росписью, но выбора у меня нет. А с Синишей, слава богу, лично не знаком.

Лица склонились совсем близко, и в их глазах обозначилось что-то хищное, а свет белой лампы почему-то четко обрисовал обрюзгшие рты.

– Но вас пропустят с этой меткой, если вы вернетесь…

Это был даже не вопрос.

– Э-э-э… да? А что?

– Нам нужен парламентер на нижних уровнях. И разведчик. Вы – единственный из всех мигрантов, кто имеет доказанную связь с кланами. Ваши татуировка и признания тому свидетельство.

Они разом отодвинулись, а к Лаки вернулось ощущение собственных ног. Теперь все смотрели на него как на весьма ценный экспонат.

– Лассе Томич, у вас появился шанс искупить ваши преступления перед Вавилоном. Вы отправитесь на нижние уровни, чтобы узнать замысел Синиши… При возможности и поговорите с ним. Мы верим, что, несмотря на ваши сомнения в собственной идентичности, вы больше вавилонянин, чем Собачник. Вам будет дарована амнистия при успешном выполнении миссии. И, возможно, дополнительный соцпакет. Это уже зависит от результатов.

Лаки только выпучил глаза, не зная, что сказать. Да его уже ни о чем и не спрашивали.

Удача оказалась, как всегда, коварной. Он понял, что против воли стал двойным агентом. Значит, если решат подпалить с обеих сторон, от него останется только кучка пепла.

Бланш и Миккель стояли в заброшенной части таможен, где располагались залитые бетоном старые шахты. Под их ногами начинался другой мир. Здесь их дороги должны были разойтись.

Миккель напряженно изучал карту наблюдаемой части подземелья на рабочем планшете. Датчики фиксировали происходящее в радиусе шести километров вокруг башни, а дальше начиналась серая зона. Бланш же уставилась на дыры в стенах, ведущие в пустоту, и впервые в жизни ей было не по себе. За пределами Вавилона кончались ее знания. Что-то из детства вспыхивало в памяти красными точками. Она помнила пустой коридор, освещенный тусклыми лампами, чей свет прерывисто дрожал, когда на поверхности начинался очередной шторм. Это сменялось другой картиной: развалины зданий, усыпанные прахом и костями, и летящая в глаза красная пыль… Всего два фрагмента, и лучше бы о них забыть.

«Что ты хочешь сделать? – настойчиво спрашивал она себя. – Ты должна знать. Если ты не знаешь, то эта вылазка будет путешествием в один конец». Внезапно она заметила, что Миккель оторвался от своего экрана и уже минут пять наблюдает за ней так, как умел только он: без слов и осуждения. Ему были понятны ее страхи.

– Где-то в этих стенах есть незащищенный лаз, – медленно начал он, спокойно и уверенно глядя в ее глаза, и от этого бешено стучащее сердце ее выровняло ритм и ей стало легче дышать. – Вероятно, он находится за обозреваемым радиусом. Все контрабандисты, которых мы ловили, приходили откуда-то отсюда. Таможенники обследовали шахты, но ничего не нашли. Вероятно, лаз был сделан жителями нижних дальше шести километров. По нашим данным, там только стены. Ищи лазейки, которые спрятаны. Нижние используют для маскировки токсичную органику вроде плесени. Наиболее популярный подвид «Фунгус Б», красного цвета. При высокой влажности он покрывает любую поверхность за пару часов. Чтобы пройти сквозь него, необходимо использовать огонь. Именно так, скорее всего, и происходит проникновение сюда. Они выжигают путь, а тот снова закрывается плесенью, и глазом его не увидеть. Могут также быть грунтовые норы. Их сложнее найти, нужно протаптывать все насыпи.

Бланш кивнула, по-прежнему чувствуя себя ледяной глыбой. Миккель надел на нее рюкзак с необходимым для выживания набором, оставшимся со времен службы. Туда входили портативный огнемет для борьбы с красной плесенью, аптечка с базовыми регенераторами, комплект ножей и сухие пайки. Он затянул ремни на ее плечах, чтоб зафиксировать тяжелую ношу.

– Я все еще могу пойти с тобой, – увидела Бланш, как разомкнулись его губы.

Они застыли в паре сантиметров друг от друга, не зная, как разойтись.

– Не пойдешь, – ответила она. – Это моя работа. Ты нужнее здесь.

– Тогда не бойся. Просто делай, что должна.

Губы Миккеля коснулись ее лба, а пальцы сжали затылок, зарываясь в жесткие черные волосы неровной длины. Никогда никого не хотелось ему удержать так сильно…

– Если ты будешь близко к башне…

– …в радиусе шести километров… – эхом продолжила она.

– …и окажешься в беде… пошли сигнал.

Как в полусне она увидела, что он закрепляет на ее запястье браслет-передатчик для таможенников.

– Я буду тебя ждать, – сказал он и отстранился.

Бланш смотрела на него сухими, красными глазами, ощущая, что теряет что-то важное. Вереница решений, приведших ее к этому моменту, теперь казалась чудовищно неверной.

– Спасибо. Береги себя, Миккель. От всех. Хороших вокруг нет, поверь мне.

С этими словами она сделал шаг назад, скрываясь в шахте. Ее силуэт еще какое-то время виднелся в полумраке, но вскоре исчез. По коже Миккеля прошла сильная неоновая вспышка, и на мгновение контроль был утрачен. Ему показалось, что он ослеп и оглох. Ощущения вернулись чуть позже, но тело вдруг стало слушаться его плохо. Чувства, что Бланш вернется, у него не было.

Без света пропадало самоощущение. Ночное видение искусственного глаза вело вперед, фильтруя изображение для настоящего глаза, в который пришлось вставить линзу-передатчик, чтобы избежать проблем с аккомодацией.

К новому глазу она так и не привыкла, хотя носила его уже несколько месяцев. Это было что-то чужое, но почему-то имеющее связь с ней. Как с этой синтетикой жил тот же Миккель, вообще думать не хотелось. Коллеги по соцработам звали его полуроботом. Но из всех вокруг он больше всего походил на человека.

«Бланш, девочка моя, в этой башне у тебя нет друзей…» Дедушка говорил с ней долгими часами. Перед сном он всегда садился на край ее кровати, поднимал шлюз над потолком и показывал звезды, луну и далекую точку спутника, снабжавшего башню энергией. Старый чудак верил, что это заменит ей все остальное. «Мы совершим с тобой революцию… С тебя начнется новая жизнь».