У него были хрустальные лапы, в которых преломлялся яркий свет… А затем наступила тьма, великое забытье. И забытье это было смертью. А смерть была сном. Сон же оказался за стеной в мозгу. Все было очень просто, нужно только понять.

Теперь Кора поняла. Теперь она осознала все, увидела взаимосвязь. Теперь она понимала даже, почему ей было не по себе, когда Гереон перед этим выкуривал сигарету. Окурок лежал в пепельнице. Он выключал свет и призывал песню…

Кора говорила слишком тихо, однако Рудольф Гровиан, который сидел ближе к ней, все понял и чувствовал себя просто ужасно: беспомощным, неуверенным в себе, переутомленным и даже разгневанным. Он готов был предположить, что она нарочно устроила эту сцену, чтобы достичь своей цели, а именно – чтобы ее оставили в покое. Однако на сто процентов он уверен не был.

«Это моя кровь», – вспоминал он, а еще: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят!» Рудольфу хотелось выругаться. Спаситель и нож, которым режут лимоны. Сатана в образе любовника. Религиозная чушь! Если то, что Кора рассказывала о своем детстве, правда, то это нужно принять во внимание, и еще многое другое. Не стоит удивляться, если в следующий раз она расскажет, будто ангел Господень велел ей убивать мужчин, целующих своих жен у всех на виду.

Рудольф поднял руку – он хотел подать Хосу знак, чтобы тот прервал допрос. Однако Кора вдруг очнулась, села прямо и спокойным, ровным голосом произнесла:

– Извините, я немного отвлеклась. Мы с вами говорили о Франки, не так ли? Франки – это имя. Не знаю, где я его слышала. Оно только что пришло мне на ум. Так называл его тот парень из Кельна.

Она кивнула, словно подтверждая свои слова, и продолжила:

– Теперь я вспомнила, как звали его друзей. Не тех, из Кельна, а двух других, что были вместе с нами в подвале. Конечно же, я не знаю их настоящих имен. Знаю только, как они себя называли: Бёкки и Тигр.

Кора негромко рассмеялась, смущенно пожала плечами и добавила:

– Звучит по-дурацки, понимаю, но это то, что я услышала в Кельне, когда Франки и другой мужчина говорили о них.

Рудольф Гровиан не знал, как к этому относиться. Она снова была абсолютно вменяема. И его подозрения в притворстве полностью развеялись. С какой стати Коре Бендер прерывать удачное представление? Значит, у нее действительно был нервный срыв. И, возможно, уже второй за сегодняшний день. Во время первого у нее в руках оказался нож…

Рудольф не мог заставить себя остановить ее, не понимал, во что он может и должен верить. Кора ровным голосом рассказала о нескольких днях, проведенных в Кельне. Об отчаянной попытке вернуть Хорсти (он же Джонни, он же Георг и Франки). О том, как он отшил ее, равнодушно и безжалостно. О том, как ей помогли его друзья, эта молодая пара. Очень милые, чуткие люди, они старались поддержать ее. Завтра она обязательно вспомнит, как их звали. Сегодня же у нее с именами не ладится, и это, наверное, можно понять – день был ужасный.

Уже перевалило за полночь, когда на одном из письменных столов зазвонил телефон. Услышав этот звук, все трое вздрогнули. Кора продолжала говорить и вдруг посреди фразы умолкла. Испытывая явное облегчение, Вернер Хос снял трубку и коротко произнес:

– Да.

Послушал несколько секунд, а затем бросил на Рудольфа Гровиана странный взгляд.

Кора тоже испытала облегчение благодаря этому перерыву. Она наблюдала за тем, как шеф тянется к трубке. Короткая передышка, чтобы разобраться с деталями. В ее мозгу царил кошмар. Стена рушилась. В некоторых местах уже зияли широкие трещины, сквозь которые что-то проглядывало. Белый холл с инкрустированным маленькими зелеными камешками полом, лестница и картина с пятнами должны были оставаться за стеной. И это был только затакт[2]. В конце лестницы находилась комната, в ней мерцал яркий свет…

Кора не рухнула туда, но, бросив взгляд, увидела белый порошок на тыльной стороне ладони. Надкушенный лимон. Хрустальную лапу. Бёкки и Тигра. Это было жестоко и в то же время смешно. Удивительно, что шеф не расхохотался.

Съежившись от страха и тревоги, Кора рассматривала его лицо. Сначала на нем промелькнуло удивление, затем – удовлетворение. Его голос растекся по комнате.

– Это не обязательно, – произнес шеф. – Достаточно будет, если вы приедете в первой половине дня. Например, в десять? – Он снова послушал и даже улыбнулся. – Да, хорошо, если для вас это так важно. Для меня это уже не первая бессонная ночь.

Повесив трубку, шеф многозначительно и виновато кивнул, сначала мужчине в спортивном костюме, потом ей, Коре. В его улыбке сквозило сочувствие. Он показал пальцем на телефон.

– Молодая супружеская пара? – переспросил шеф. – Друзья Георга Франкенберга? – Вздохнув, он протяжно произнес: – Госпожа Бендер!

А затем покровительственным тоном продолжил:

– Почему вы не сказали нам, что ваша тетя живет в Кельне? В декабре, пять лет тому назад, вы бежали к ней. Не было никакой молодой супружеской пары. Это ваша тетя только что звонила, госпожа Бендер.

Кора покачала головой. Лучше бы она этого не делала. Она почувствовала, как из стены выпадают новые куски. Споткнувшись о них, Кора скатилась на несколько ступенек вниз. Уцепиться было не за что, несмотря на то, что она хваталась за Маргрет, крича:

– Нет! Это неправда! Моя тетя не имеет к этому никакого отношения. Она тут ни при чем. Я вспомнила имена тех людей. Женщину звали Алиса. А мужчину… Подождите, сейчас я вспомню. Его звали… Это был… Вот черт! Черт побери, куда же подевалось его имя? Оно только что крутилось у меня в голове. Он… Он собирался открыть свое дело, уйти «на вольные хлеба», он рассказывал мне об этом.

«Вот черт!» – подумал и Рудольф Гровиан. На большее у него не хватило сил. Винфрид Майльхофер и Алиса Вингер, озеро… А Кора продолжала кричать:

– Да и что мне было делать у тети? Вы действительно думаете, что я позвонила бы женщине, которую едва знала, и попросила бы ее о помощи?

– Да, – произнес Рудольф; его голос звучал сдавленно от разочарования и досады. – И это не просто мое мнение. Мне только что рассказала об этом ваша тетя. Итак, возникает вопрос, где вы на самом деле слышали имена Франки, Бёкки и Тигр. Их произнес не какой-то мифический мужчина из Кельна. Вы слышали их краем уха сегодня у озера. Я прав?

Кора уставилась на него, сосредоточенно наморщив лоб. Казалось, она действительно старательно размышляла над заданным ей вопросом. Но ничего не ответила. Да в этом и не было необходимости. Снова одни неизвестные. Он попался на ее удочку как последний идиот! И почему, черт побери? Потому что она рассказала ему именно то, что он считал рациональным объяснением – красивую любовную историю с трагическим концом. Вздохнув, Рудольф махнул рукой.

– Заканчиваем.

– Нет! – Кора с трудом удержалась на стуле, вцепившись обеими руками в спинку. – Я не смогу пережить все это снова. Закончим сейчас.