– Эй? – окликнул ее Олег, бросившись вперед уже бегом. Но девушка его не услышала, потянула на себя тяжелую дверь и исчезла за нею.

Кто эта девица? Судя по комплекции – явно не рослая Лика. Да и вряд ли Лика стала бы разгуливать по улице в пижаме. Откуда эта девушка взялась? И живая ли она?

Дверь за его спиной захлопнулась сама собой, и ее стук, взорвавший тишину, отозвался неприятным толчком в груди. Олег поскорей зажег фонарь и обвел мощным лучом света помещение. Пусто. Никого. Но тишина казалась обманчивой, он кожей чувствовал притаившихся в темных углах зала обитателей этого дома. И хоть был он не из пугливых, от невидимых взглядов, направленных на него со всех сторон, стало не по себе. Освещая себе путь фонарем, Олег прошел по коридору, вроде бы короткому, но ночью показавшемуся бесконечным. Весь путь Олега не покидало ощущение, что его кто-то сопровождает, следует по пятам, дышит в затылок холодом, касается плеч невесомыми ладонями. Один раз мужчина машинально дотронулся до собственного плеча, будто и правда ожидал поймать чужие пальцы. Трижды он резко оборачивался, освещая уже пройденный участок, надеясь застать кого-то врасплох. Да только никого не видел. Но темнота обманывала, она послушно расступалась перед ним, рассекаемая лучом света, и тут же смыкалась позади. Олег спиной ощущал ее движение – колыхания и пульсацию. Она сама по себе уже была отдельным существом, принявшим в свои объятия-укрытия сущности помельче. С кем ему в случае чего предстоит сразиться? С обитающими в темноте существами или с самой темнотой? Ему подумалось, что темнота может выиграть у него очень легко: стоит только разрядиться батарейке в фонаре или разбиться лампе, и все, он станет одним из ее обитателей. Темнота не выпустит свою добычу, Олег понял это так ясно, что едва не повернул назад к выходу – от греха подальше. И только мысль о потерявшейся здесь девушке не дала ему сбежать.

Впрочем, девушка эта может оказаться одной из них. Как знать, может, ее использовали как приманку?

– Эй! Ты где? Девушка в пижаме! Я тебя видел! – нарочито бодрым, с нотками веселья в голосе крикнул Олег, освещая уже просторный зал, куда его вывел, наконец, коридор. Именно здесь днем Лика, опираясь на какие-то личные критерии, и решила устроить свой сеанс.

Ответа он не дождался, но, когда покинул уже зал и направился к ведущей на второй этаж лестнице, услышал раздавшийся сверху шорох, а затем – приглушенный вздох, показавшийся ему едва ли не громче стука захлопнувшейся двери. Олег справился с неразумным киношным порывом броситься вперед на шум, поднял фонарь и осветил лестничную площадку над собой. На этот раз ему показалось, что там стоит та самая девушка в пижаме.

– Эй! Ты кто такая? – крикнул он, ставя ногу на первую ступень. Девушка не шелохнулась, будто и не слышала его оклика. То ли и правда была призраком, то ли находилась под гипнозом. А что, если она – обычная живая девушка, только страдающая лунатизмом? Вот и вышла из дома в пижаме, и отправилась разгуливать по окрестностям – во сне. Олег судорожно попытался вспомнить все то, что читал о лунатиках: вроде бы их можно напугать сильным криком. А незнакомка продолжала стоять на площадке и всматриваться в темноту перед собой, точно капитан на мостике, обозревающий морские дали. Олег отрегулировал яркость фонаря, убавив свет так, чтобы освещать перед собой только ступени, и осторожно двинулся наверх – шаг за шагом, ориентируясь на слух и на память, которая подсказала, что этот участок лестницы вполне безопасен. Пройдя середину, мужчина погасил фонарь, а достигнув площадки, остановился и вслушался: ведь должна же девушка обнаружить себя – пусть хоть шорохом, хоть шелестом дыхания. Но нет, тишина оставалась такой же плотной. Тогда Олег решился вновь включить фонарь. Но когда он неярким лучом осветил площадку, почувствовал, как по спине прошла волна мурашек: девушки здесь не оказалось. Ловушка? Или незнакомка прошла дальше? По правую сторону от этой лестницы должна быть шахта неработающего лифта, по левую – коридор, ведущий в комнаты. Олег прибавил яркости и осмотрел пространство за лифтом. Пусто. И вдруг он услышал тихие шаги, будто некто подкрался к нему на цыпочках и остановился за спиной. Держа перед собой фонарь, мужчина резко развернулся и нос к носу столкнулся с мерзкой рожей, от ухмылки которой кровь в жилах превратилась в ледяные кристаллики.

– Добро пожаловать в ад! – свистящим шепотом проговорила рожа и разразилась хохотом, который тут же, словно дождавшись условного сигнала, подхватили невидимые обитатели. Мгновением позже луч света дрогнул, и фонарь погас.

* * *

Понедельник начался с приятного: из архива пришли запрошенные Олесей сведения. Само письмо отличалось телеграфной краткостью, а вот вложение содержало несколько внушительных файлов. Олеся распечатала все документы, переплела для удобства листы в папку-скоросшиватель и, сев на широкий подоконник – свое излюбленное место, – погрузилась в изучение папки. Этим утром Ярослав уехал по делам, потому никто не мог отвлекать ее. В последнее время брат, если не был занят работой, проявлял о ней излишнюю, по ее мнению, заботу. Вот и вчера он заявил, что нашел еще какого-то врача и записал Олесю на прием. Дабы не спорить, девушка согласилась посетить эту клинику, хоть это и казалось ей уже потерей времени. Сама она считала, что Ярослав неправильно расставляет акценты. Им нужно сосредоточиться на теме усадьбы и поисках человека, который ребенком оказался вместе с Олесей в санатории, но брат будто специально делал все, чтобы отвлечь сестру от поисков. И, если она сама заговаривала на эту тему, обрывал беседу на полуслове.

Самый объемный файл содержал историю усадьбы, уже известную Олесе. Но, однако, девушка внимательно изучила все, что ей прислали. К ее приятному удивлению, файл содержал и копии двух писем, написанных рукой самой Дарьи Седовой. Почерк у Дарьи оказался четким и разборчивым, округлые, как у ученицы, буквы с легким наклоном выстроились в ровные линии, словно солдатики. Дарья умудрялась писать так, что все строки оказывались одинаковой длины. У организованной барыни и почерк оказался соответствующим, Олеся другого и не могла себе вообразить.

Одно письмо было деловое – адресовано управляющему в поместье, где Дарья жила до замужества. Другое же письмо оказалось куда интересней, так как получателем его значился сам генерал Седов. Олеся перечитала его дважды, чувствуя некую неловкость за то, что врывается в тайну чужих отношений, и одновременно испытывая нечто подобное восторгу: она читает личное письмо женщины, которая с детства ее интересовала и восхищала. На первый взгляд письмо было сдержанным и суховатым, на самом же деле в каждом вопросе, обращенном к мужу, сквозили тоска по нему и беспокойство за его здоровье и жизнь. Наверное, Дарья даже такое письмо посчитала излишне романтичным, потому что многие строки в нем оказались вымаранными. А адресат так и не получил его. Написано оно было за год до начала войны, еще в те времена, когда страхи Дарьи и подозрения в отношении мужа не отравили ее едва зародившейся любви. Прочитав письмо два раза, Олеся захлопнула папку, заложив между распечаток палец, и прикрыла глаза. Что-то в этой истории пошло не так. Что-то, что ей казалось странным изначально, но почему-то все эти годы ускользало от нее, словно солнечный блик. И только сейчас, прочитав письмо молодой влюбленной Дарьи, Олеся поняла, что так ее тревожило. И дело оказалось вовсе не в самой Дарье, а в ее супруге. Почему генерал Седов, так не любивший бывать в усадьбе и имеющий для этой нелюбви веские причины, не только подарил поместье второй жене, но и, похоже, настоял на том, чтобы Дарья там жила. Чтобы его умница супруга привела поместье в порядок? Вряд ли. Генералу ничего не стоило нанять толкового управляющего. Тем более что деловую хватку Даша продемонстрировала уже позже, в жены же он брал молодую девушку, а не талантливого управленца. В том ли дело, что Дарья все же была не столичной жительницей, блеск балов и светские вечера ее быстро утомили, и душа ее тянулась к сельской уединенной жизни? Но генерал мог бы оставить жить супругу в родном поместье, а не увозить в другое, выстроенное под нужды и капризы другой женщины.