А крепкие нужно иметь нервы, чтобы тащить мешок с миллионом долларов по городу и не бояться, что тебя с ним сцапают. Трепачев, конечно, проверил наличие камер видеонаблюдения и убедился, что часть здания, обращенная к водохранилищу, ими не оборудована. Но в наш век тотального наблюдения это ничего не значит. Видеокамеры повсюду, их ставят автомобилисты, гаишники, хозяева магазинов, все, у кого есть нужда. Трепачев был уверен, что с мешком он никому не попадется, иначе бы не рисковал. Значит, его маршрут лежал не по улице, где множество солидных охраняемых офисов, а именно здесь – по дорожке вдоль водохранилища.

Зураб огляделся: на Вознесенской площади резвились подростки на роликах, по набережной прогуливались собачники, все внимание которых было приковано к своим питомцам, с переулка, ведущего вверх, в город, сосредоточенно съезжал велосипедист. Довольно безлюдно. Тут можно и пулемет пронести, и никто не заметит. Зураб медленным шагом пошел в сторону центрального моста, размышляя и осматривая окрестности. Сегодня утром он прослушивал запись разговора своего босса с Алексеем Трепачевым. Это он, Зураб, в свое время настоял на том, чтобы все разговоры с незнакомыми людьми записывались. А Трепачев пришел с улицы, никто не знал, с какой целью, так что запись велась. Зураб вспомнил ту часть разговора, в которой Завьялов водил бывшего чекиста за нос: рассуждал о том, как неравномерно развивается город.

«Вы видели, сколько здесь построено красивых зданий? – говорил Завьялов. – Офисы, жилой комплекс такой хороший… а вокруг что, не заметили? А вокруг черт-те что! Хибары какие-то стоят, дом какого-то доисторического купца… Я не против памятников истории, но их надо реставрировать, а денег на это нет. У нас сейчас, как в «Бриллиантовой руке», можно читать лекцию про город контрастов. Я категорически против этого».

Зураб остановился, посмотрел наверх. Над склоном высился жилой комплекс «Олимп», а рядом утопало в пока еще зеленых деревьях не видное отсюда то самое «черт-те что», о котором говорил Завьялов. Зураб почувствовал, как по спине скользнула щекотная змейка, и им внезапно и остро овладело чувство нетерпения – признак того, что интуиция нашла лазейку среди каменных дебрей безответных вопросов. Он ухмыльнулся про себя. «А что, со стороны оскорбленного Трепачева это было бы очень остроумно», – подумал он и стал подниматься вверх по переулку, держа курс на островок памяти соцреализма.

Узкий переулок, носящий внушительное название улицы Достоевского, вывел Зураба к жилому комплексу «Олимп», ставшему ареной недавних трагических событий. «Город контрастов» – прав был его босс. В прошлый раз Зураб подъезжал к дому Дины Воронцовой со стороны улицы, где все было очень цивильно, сейчас он попал сюда с набережной, по переулку, который являл собой своего рода демаркационную линию между прошлым и будущим. Зураб свернул вправо, и его взгляду предстала грязно-желтая стена двухэтажного барака, которая дала в середине витиеватую трещину, напоминавшую самое известное изображение контура профиля великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Более мелкие трещины удивительным образом дополняли портрет. Соседний дом когда-то был магазином, а теперь пялился на пушкинский профиль черными проемами окон, в которых не было стекол – их заменяли прибитые наспех доски. Зураб встал посреди небольшого дворика, который уже не хранил никаких отпечатков человеческого присутствия – оба дома были явно предназначены к сносу. По левую сторону от ветхих строений густо росли кустарники и высилось несколько очень старых лип, между которыми сохранился ржавый металлический остов турника. Зураб обернулся и в два шага пересек дворик, на который торцом смотрел двухэтажный дом красного кирпича. Дом был очень старый, и если бы не табличка, гласившая, что дом купца Волховитинова является памятником историко-культурного наследия, можно было бы подумать, что и эти развалины в самом скором времени ждет печальная участь. Фасадом исторический дом выходил на жилой комплекс, и если стоять между двумя этими объектами (другого общего слова для них просто не найти), зрелище получалась диковинное. Зураб решил заглянуть во двор памятника, демонстрирующего полное равнодушие государства к своей истории. Дворик оказался на удивление обжитым, с гамаком, подвешенным между двумя яблонями, и столиком, за которым жильцы, может быть, обедали, а может быть, играли в карты. От прочих построек – «пушкинского» барака и заколоченного досками магазина – бывшее купеческое гнездо отделяли лишь липы да кустарники.

– Вы кого-то ищете? – раздался совсем рядом голос, от которого Зураб даже слегка вздрогнул.

На него ясными серыми глазами смотрел молодой человек, шатен выше среднего роста. Открытое приятное лицо, густые, четко очерченные брови, гладкая кожа – всем своим видом он внушал доверие. Этакий пай-мальчик, хорошенький и чистенький, наверное, читает умные книжки, хорошо говорит по-английски и разбирается в компьютерах.

– Нет, никого не ищу, – ответил Зураб, – просто осматриваю местность.

После этих слов должно было последовать объяснение: например, хочу купить квартиру в новом доме или подыскиваю участок для строительства магазина. Но Зураб не счел нужным продолжать, просто замолчал, и все. Интересно, как поведет себя смазливый паренек: начнет любопытствовать или нет. Пожалуй, если начнет, значит, наблюдательный и стоит с ним поговорить, может, видел что-нибудь необычное. Но местный житель явно не собирался лезть в душу незнакомому человеку. Не ищете, значит, не ищете, значит, ничем пригодиться не смогу – говорило его выражение лица. Он вежливо улыбнулся и отошел в сторону. Подставил к столику стул и стал сосредоточенно раскладывать на нем газеты, чтобы начать чистить большого карпа. На запах свежей рыбы тут же с громким мяуканьем прибежали две кошки: серая и трехцветная, но лезть не стали, замерли метрах в двух от стола, обвив попы хвостиками, и устремили на рыбину гипнотические взгляды. Парень негромко что-то им сказал и продолжил свое занятие.

– Воспитанные киски, – заметил Зураб.

– Ну это как сказать, – пожал плечами молодой человек, – их спокойствия ненадолго хватит, минут через пять устроят концерт.

– Рыбу можно и дома почистить, – предположил Зураб, – или они там тоже покоя не дадут?

– Дом старый, коммуникации дышат на ладан, – объяснил абориген, – если раковина засорится, будет беда.

– Сколько же лет этому дому? – проговорил Зураб, который никак не мог определиться, пригодится ему пацан или нет.

– Он построен купцом Волховитиновым в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году, – объяснил парень, – и на следующий год обещают реконструкцию.

– Так ты один здесь живешь? – спросил Зураб, не нашедший оснований для церемонного выкания.

– В этом доме один, – кивнул парень.

– И не страшно?

– А кого мне тут бояться? – удивился Зурабов знакомый. – Тут никогда ничего не случается. Тут очень тихо. А вообще-то у меня есть соседки, там дальше, метров через тридцать, еще два частных дома остались, там старушки живут. А вы, собственно, чем интересуетесь? Вы представитель какой-нибудь строительной компании?