Багров пил чай и смотрел в окно. За ним проносились красивые пейзажи: леса, луга, речушки, деревеньки. Он ни за что не переехал бы жить за город, но бывать на природе хотел бы чаще. Некоторое время назад он всерьез подумывал о том, чтобы купить домик километрах в двухстах от Москвы. Далековато, конечно, не наездишься, но раз в месяц можно выбираться. Чаще все равно не получается полноценно отдыхать. А был бы у Ромы домик в деревне, он уезжал бы на два-три дня, в себя приходил, отсыпался, парное молоко пил, грибы собирал, ягоды, дрова для печки заготавливал, мастерил баньку. На рыбалку, опять же, ходил. Когда он поделился своими мыслями с бабушкой, она подняла его на смех:

— Ты, Ромашка, как с луны свалился. Пасторальную картинку себе нарисовал, которая к действительности никакого отношения не имеет. Ты не дядя Федор из деревни Простоквашино. Хотя дом в глубинке ты почти даром заполучишь. Только чтоб жить в таком, надо его до ума довести. А на это нужно время и деньги. У тебя ни того, ни другого. А обитать в продуваемом доме и испражняться в дырку в полу ты, городской, не сможешь. Мы тебя из летнего лагеря через неделю забрали, потому что в нем, видите ли, горячую воду то и дело отключали.

— Значит, нужно купить хороший дом. Не коттедж, но добротный.

— А это уже не в глуши, а в богатой деревне или поселке. А там, милый мой, цены уже не те.

— Но не такие же, как в Подмосковье.

— Конечно, нет. Но даже если ты за миллион найдешь, в чем я, правда, сомневаюсь, то где возьмешь денег на покупку? Ты честный мент, у тебя зарплата небольшая, а побочных доходов нет. Я не дам, говорю сразу, ты и так живешь в моей квартире, и она тебе достанется, когда преставлюсь. Кредит? Да, дадут. Но стоит ли влезать в долги? Ты в лучшем случае раз в месяц приедешь в свой дом. А остальное время он будет стоять запертым, ветшать…

Бабуля, как всегда, была права. Она была не просто здравомыслящей, а логичной, как компьютерная программа. Даже некоторые слабости, которые у нее, как и у всех людей, имелись, она приобрела после их анализа. Бабуля, как антивирус, отлавливала каждую, рассматривала, прикидывала, какой урон она может принести ей, и если считала, что небольшой, позволяла себе ей поддаться. Рома восхищался этой женщиной! Хотя она всегда была к нему строга. Но он ни на миг не сомневался, что она бесконечно его любит. А сюси-пуси просто себе не позволяет, потому что ее антивирус не пропускает их. Бабуля боялась размякнуть, а еще больше — сделать внука избалованным инфантилом.

— Ты какую кружку пьешь? — услышал Рома голос друга. Тот уходил в тамбур покурить и теперь вернулся.

— Не считал. Но схожу еще за одной минут через десять.

— А я бы пожрал чего-нибудь.

— Есть колбаса, хлеб и помидоры. — Они зашли перед поездом в магазин. Рома озаботился в первую очередь чаем, уже зная, каким он будет в поезде, а Митяй едой. Но за первые два часа пути сожрал половину припасов.

— Горяченького бы.

— Я ж тебе говорил, возьми лапшу быстрого приготовления.

— Такое я не ем, — скривился Митяй.

— Тогда терпи. Или топай в вагон-ресторан.

— Нет его тут, я спрашивал.

Он уселся напротив Ромы. Снял с крючка пакет, достал колбасу и хлеб. Соорудив бутерброд, стал есть.

— Зря съездили, — вздохнул Багров. Он уже говорил это дважды, пока ехали от зоны до города, затем на вокзале, пока ждали поезда. Но Митяй разговор на эту тему не поддерживал. Он был хмурый, молчаливый и голодный…

Но и когда наелся, остался хмурым и молчаливым. То и дело курил, хотя обычно не злоупотреблял.

— Не такой я себе Казачиху представлял, — вышел-таки на разговор Митяй.

— Я, честно признаться, тоже. На фото она не такая.

— Маньячка прямо! Лютая. Глаза колючие. Видно, что пропитана ненавистью. И кого мы увидели? Бабулю из рекламы «Домика в деревне». — Митяй взял со стола бутылку «Фанты» и отпил прямо из горлышка, хотя рядом стоял бумажный стакан. — Я было подумал, маньячка в бога уверовала, просветлела душой, но нет. В часовню не ходит, библию не читает, праздники не чтит.

— В бога! — воскликнул Роман. — Ты же видел ее припадок. Она бесноватая. Я не знаю, кто проводил психиатрическую экспертизу Казачихе, но я бы поставил ее результат под сомнение. У нее раздвоение личности.

— Ты серьезно сейчас?

— Совершенно.

— Батя был на сто процентов уверен в ее вменяемости.

— Твой батя большой молодец, но он не доктор. Когда Казачиха начала хохотать, я чуть не обделался. Серьезно тебе говорю, Митяй, так испугался, как будто передо мной персонаж из фильма «Изгоняющий дьявола».

— И это произошло после того, как ты произнес фразу: «У вас появился подражатель!»

— Не дословно.

— Слушай, а она на самом деле ни с кем не общалась за эти годы. Откуда он взялся? Может, не там копаем?

— Там.

— С чего такая уверенность?

— Знаешь, я раньше в чуйку не особо верил. А теперь вот понял — она есть. С опытом, быть может, пришла. Или с делом, которое сильно задело.

— Она нам никак не поможет, твоя чуйка. Если мы были бы героями сериала, то быстренько бы добились перевода Казачихи в подмосковную тюрьму, подключили бы прессу, всевозможных специалистов, начиная от психологов, заканчивая антропологами, и поймали подражателя.

— Надо ФСБ подключать. Сами не справимся. Но это затянется.

— А убийца тем временем задушит еще кого-нибудь. И тогда от прессы уже не получится утаить, что в городе появился серийный маньяк. Журналюги нарекут его Струной. И он добьется своего — станет звездой. А чтобы поддержать амплуа, убьет еще троих. Привычная гитара — семиструнная, три жертвы есть, плюс еще одна, остается…

— Завязывай ты с сериалами…

— Может, и про нас когда-нибудь снимут? Меня будет играть Павел Деревянко, а тебя… — Он глянул на товарища из-под очков. — Например, Чадов.

Багров закатил глаза, после чего встал и, взяв кружку, направился к титану.

Когда вернулся, Митяй все еще ел. Какой по счету бутерброд, оставалось гадать.

— Ты мне оставь хоть каплю еды, обжора!

— Извини, но я умял все, что было, — виновато проговорил Митя. — Но я куплю чего-нибудь на станции. Пирожков с капустой или ватрушек. Бабули приносят к поездам до сих пор.

— Да, я видел, когда туда ехали.

— Помню, как мы, когда я мелким был, на юг ездили семьей. Я первым на платформу выпрыгивал, чтоб посмотреть, кто что продает. А там чего только не было, начиная от сервизов золоченых, заканчивая крошечными баночками с лавандовым маслом. Но мы брали только съестное. Раков, картошку с малосольными огурцами, выпечку. И такое все вкусное было… А на обратном пути скупали ведрами абрикосы, груши, алычу. На ходу практически меняли товар на деньги. Да еще умудрялись ссыпать фрукты в мешки, а ведра через окна возвращать хозяевам. — Он посмотрел на Багрова. — Помнишь такое?