С улыбкой поправила этот неуклюжий захват — переместив правую руку парня под попу ребенка.

Все напряжение, охватившее меня в один момент, так же и улетучилось. С ним — и сомнения. Что толку сейчас обо всем этом думать? Не до этого. Может, все само как-то разрешится…

Достала коробочку каши и проткнула трубочкой фольгированное отверстие.

Братик жадно схватил ее. И даже перестал ерзать на руках Влада.

— Заходи, — кивнул Чернышев, головой кивая на двери, левой рукой страхуя коробочку с кашей.

Открыла дверь — быстренько сняла обувь с Сережи и разулась и разделась сама. Когда братик допил, забрала его у Влада, раздела и попросила парня помочь умыть его.

Влад удивил меня раскопав где-то древнюю большую деревянную пирамидку.

Пока Сережа был ей занят, Чернышев организовал нам чаю. Только когда мои пальцы коснулись обжигающих боков кружки, я осознала, насколько продрогла: не понятно только, из-за весеннего холода или от неприятных мыслей.

— Не расскажешь, что случилось? — осторожно спросил Влад, присаживаясь рядом.

— А все. Все случилось, — ответила, гипнотизируя танец мелких чаинок в кружке.

Никаких уточняющих вопросов не последовало: Влад просто молча передвинул ближе ко мне вазочку с овсяным печеньем.

— Думаю, они разведутся.

Он не задавал вопрос — но мне все равно хотелось ответить. Поделиться.

— Сочувствую.

Когда я резко вскинула на него взгляд, чтобы убедиться, что по его лицу не пляшем выражение сарказма. Влад поспешно добавил: — Наверное.

Влад не издевался, не пытался превратить все в шутку. А смотрел на меня с терпеливым пониманием и участием. Он не понаслышке знал, что значит лишиться родителя. Но в отличие от моего отца, за мать Влада сделал выбор неотвратимый рок.

— А я не знаю, что я чувствую… Нет. Знаю. Я чувствую, что… Возможно, я бы хотела оставить все по-прежнему. Нет. Я хочу, что они изменились… Попытались наладить отношения… Ведь когда-то они любили друг друга…

— Они со школы были вместе. И…, — я жадно впилась в Чернышева взглядом. — Ты… Они тебя не планировали. Может, ты и держала их отношения наплаву. Они были не готовы к семейной жизнь. Плохо друг друга знали. Это должно было когда-то случиться.

Покачала головой.

— Всему виной ложь. Ненавижу лжецов.

37

Влад переменился в лице. Так, если бы мои слова и его касались. И хоть это было не так, я точно задела его за живое.

В изгибе знакомого рта и черных бровей читалась вина и стыд.

— Саша, я должен…

Он осёкся. Будто, что-то физически мешало ему продолжить. Осекся и отвернулся.

Повисло молчание. Тяжелое, тревожное. Отчего сердце сжалось в страхе, будто через секунду его ждет новая волна разочарований и предательств.

Резко встала. Нервно осмотрелась.

— Пойду… — то, что Сережка бросил пирамидку и пополз исследовать дома осознала чуть ли не с облегчением. — поищу брата, пока он какую-нибудь вазу династии Мин не разбил.

— Погоди…!

Влад вскочил вслед за мной.

— Нам нужно поговорить, — сколько нажима было в его голосе, сколько просьбы, граничащей с мольбой, в глазах.

Стало страшно. Ладони моментально вспотели.

— Я должен тебя сказать, что у меня на самом деле нет…

Мой братик спас меня, если так вообще можно назвать его ползунковый вандализм.

БАБАХ! — что явно разбилось. Что-то наверняка ценное. Мы оба обернулись на звук. Но никто не спешил к месту преступления, пока не услышали щелчок, с которым открылась дверь.

Рванули вперед — хотя знали, что фамильную ценность, что падает на пол со звуком разбитой тарелки, уже точно не спасти. Как не спасти нашу репутацию в глазах вернувшего домой Сергея Аркадьевича.

Портфель шлепнулся у входа, директор переменился в лице. Он рванул к углу со встроенной полкой.

Я подумала, что он кинется подбирать черепки разбитого Хотэя, но нет. Сергей Анатольевич кинулся к Сереженьке, который уже почти затолкал один из черепов себе в рот. Директор отобрал у него опасную игрушку, подхватил моего братика на руки, и только потом повернулся к нам. И его лицо было, мягко сказать недовольное.

— Вы совсем…?! Да как же так можно…?!

Он был настолько зол, что точных определений подобрать не мог, благо, что голос не повышал, чтобы не напугать Сержика.

— Пап, это…

Сергей Анатольевич покачал головой, сердито поджимая губы.

Мысленно готовилась услышать баснословную сумму компенсации, полируя глазами пол. Решила начать с извинений:

— Простите за…

— Как можно было ребенка оставлять без присмотра.

Вскинула голову, чтобы убедиться в своей догадке. Да, так и есть. Директор больше переживал за моего брата, чем за разбитую статуэтку.

— Да просто… Понимаете… — запнулась, понимая, что не совсем продумала то, как собираюсь оправдываться за чем притащила ребенка в их дом. Это же не ясли на дому.

— На, — директор передал мне брата. — Пойду переоденусь и руки помою. Присмотри пока за…

— Серёжей, — поспешно пробормотала, осматривая брата на предмет порезов или ссадин: запоздалое чувство вины окатило как кипятком, кажется, у меня даже щеки покраснели.

— А ты — убери здесь, — Сергей Анатольевич указал на черепки.

Влад кивнул и испарился — видимо, за веником пошел.

Я боялась даже двинуться, не зная, что можно трогать и куда можно садится с ребенком на руках. Директор дал, мягко говоря, странные указания. Может, он вообще, укажет нам на дверь, когда вспомнит, что это была его любимая статуэтка.

Поэтому я просто стояла и смотрела, как Влад суетиться, уничтожая следы преступления.

— А твой папа… — споткнулась, не сразу подобрав нужное слова. Добрый? Милый? Сострадательный?

— Странный? — Влад хмыкнул. — Ты, наверное, решишь, что он — псих, если я скажу, что я у них с мамой был запланированным ребенком.

— Правда? — открыла рот. Не верила, что кто-то всерьез задумывается о семье в 20 лет, еще до окончания университета.

Влад пожал плечами.

— Он так говорит.

Его лицо вдруг как-то переменилось: словно он вспомнил о чем-то не очень приятном.

— Саша… — Влад закончил, пристроил веник и совок в ближайший угол. И снова посмотрел на меня серьезно и умоляюще одновременно. Непроизвольно стиснула Сережку в своих объятиях. Он пискнул и начал извернулся ужом у меня на руках. Покраснел, набычился. И с красноречивым звуком наделал в штаны.

— Все. Давай его мне. Я помогу.

Появился директор — и вот уже чистые ручки к моему брату тянет. Во все глаза на него уставилась. Я чего-то не знаю? Может, Сергей Анатольевич нянечкой на дому подрабатывает, чтобы платить за аренду такой домины?

— Я его не сломаю, — располагающей улыбнулся он. — Еще не забыл, как мелкими обращаться.

— Да зачем Вам… — смутилась