Ганс победно поднял стакан. Неожиданно произнес по-русски:

— Жидите, жидите… — выпил залпом.

Меркель спустился вниз и стал за канат подтягивать корабль к шаткому причалу из сколоченных досок.

Через несколько минут к спуску вышел Михаил. На плече спортивная сумка. Освещения корабля хватало только на несколько метров от корпуса. Дальше начиналась темнота. Раскатисто грохотал гром, порывы ветра становились сильнее, дождь лил как из ведра. Судно закачалось, и Меркель стал знаками торопить, продолжая натягивать трос.

Выбежала Диана и бросилась Михаилу на шею.

— Прости! Прости, что затащила тебя сюда. Всё в голове перепуталось. Не знаю, что сказать. Я очень тебя люблю. Очень! — она судорожно стала снимать кулон. Руки не слушались, дрожали. Веревка цеплялась за волосы. Наконец протянула Будду Михаилу. — Это тебе. Я буду ждать. Он тебя спасёт.

Михаил остолбенел:

— Что ты!? Ведь это твой талисман. Помнишь слова санитарки? Он должен вернуть тебя домой!

Диана внезапно успокоилась. Улыбнулась мило и таинственно. По лицу текли струйки дождя. Она провела рукой по волосам Михаила. Погладила лоб, нос. Потоки воды устремились по её рукам, холодили подмышки, пробирались к вздымающейся груди, не в силах её остудить. Пальцы задержалась на его полных губах. Ухватила Михаила за шею, заставила наклониться и ловко одела ему кулон.

— Я всё помню, любимый. Но теперь Бог живет внутри меня. Будда теперь твой! Он обязательно поможет…

«Странно этот Будда перемещается, — пронеслось в голове Михаила, — снаружи внутрь. Сначала у санитарки, теперь у Дианы». Но горечь разлуки затмила все мысли. Он оказался один. Гонят как прокаженного от спокойной благополучной жизни. Злой рок бросает во мрак неизвестности. Заставляет снова бороться. Как в отместку за предыдущие годы благополучия. Опять начиналась война. Как раньше с преступностью, так теперь с неурядицами и бедами. Он должен быть солдатом, хорошим воякой.

Компания русских гостей привстала со стульев и наблюдала сцену прощания. Не смели нарушить единение. Видели две промокшие фигуры, прижавшиеся друг к другу в свете качающихся фонарей, их слившуюся тень, уходящую в жуткие ночные джунгли.

Борисыч кивнул Виталику:

— Возьми кашасы, отдай парню.

Тот метнулся за стойку, затем спустился вниз и протянул бутылку Михаилу. Тот убрал за пазуху. Крепко пожал руку парню:

— Спасибо, земляк…

С носа корабля снова послышался крик Меркеля. Михаил шагнул на ветхие доски причала. Ухватился за натянутую веревку. Закачался, удерживая равновесие.

Помощник капитана отпустил канат, и корабль, увлекаемый ветром, отошел в сторону. Одинокая фигура Михаила пропала в темноте. Все погрузилось в ночь. Внезапно при развороте судна стрельнул луч прожектора, и огромная длинная человеческая тень побежала по прибрежным деревьям, упала на водную гладь и растворилась в глубине. Как душа отошла…

Через минуту затарахтел двигатель, и корабль стал набирать ход.

Несколько дней Михаил ходил угрюмый, обдумывая — что же предпринять? Друзьям ничего о встрече с агентом не сказал. Да и зачем? Чтобы и они в штаны наложили? Пришел к выводу, что надо активизировать дело. Пока бандиты не установили фамилии пенсионеров. Как узнают — хана! Сразу поймут, что это не сотрудники, а никому не нужные отставники. Это только в ФСБ руководящий состав переходит в действующий резерв. У милиционеров — на помойку. Хоть ты сержант, хоть генерал — без разницы!

Все материалы находятся у следователя. Но как заставить его быстрее передать дело в суд? Уже столько правок внесли, может ещё что нужно? Необходимо встретиться с ним, обсудить. Но перед этим срочно посетить Франчука.

Тот был внешне рад. Несмотря на видимую занятость, пригласил в кабинет:

— Приятно видеть у себя бывшего коллегу, ставшего настоящим бизнесменом! — в глазах светилась настороженность.

Обнялись.

— Да, я на минутку, — Михаил прикрыл за собой дверь, — догадываешься, по какому поводу?

— Нет, — сделал наивные глаза Франчук, вскинул брови.

— По нашему… — хотелось верить бывшему подчинённому. — Я чувствую, что оно тормозится. Мне уже информация пришла, что бандиты пытаются дело пошкерить.

Франчук задумался, стал серьезным. Предложил сесть.

— Слушай, я и сам не пойму, чего следак добивается — то это не так, то другое. Мы уж изворачиваемся как можем — всё равно не устраивает! До меня тоже слухи доходят, что он денег взял.

— О чёрт! — не сдержался Михаил. Внутри вспыхнуло пламя, словно в организм подбросили горючего. Почему-то поверил. Сразу вспомнились придирки. Вымарывание фамилий. Переписывание протоколов. — Что делать-то? Может, поехать к нему — пригрозить? Сказать, что всё знаю и напишу заяву в УСБ?

— Не стоит его предупреждать. Я уже доложил руководству. Согласовываем мероприятия с ФСБ. Там сказали, что он давно на заметке. Потом дело передадут нормальному следователю.

Михаил успокоился. Это был выход. Главное, сделать это пока дело не развалили окончательно. Довольный вернулся домой. Вечером приехала Лили, и они отправились в ближайший ресторан. Утром отвез её на работу.

Но какая-то неведомая сила продолжала тянуть Михаила в Следственное управление. Ещё раз посмотреть в глаза этому оборотню, что готов пожертвовать своими коллегами ради наживы. Он слышал о таких, но чтобы вот так: лицом к лицу… Волна ненависти поднималась внутри — задушить был готов. И в тот же день, не откладывая, поехал на Захарьевскую, надеясь застать его на месте. По пенсионному удостоверению прошёл вахту и поднялся на второй этаж. Стал прохаживаться по коридору мимо нужного кабинета.

Неожиданно дверь открылась, и оттуда выглянул знакомый следователь. Увидел Михаила. Поздоровался.

— Не ко мне? — на этот раз следователь был не такой весёлый, как раньше.

— Нет, не к вам. К приятелю заглядывал. А как там наше дело? — Михаил сжал кулаки, напрягся. С презрением уставившись в недовольное лицо следователя.

— Ваше дело… — угрюмо пробубнил тот про себя. Замялся. И неожиданно выдохнул: — Что, так заняты, что и бывшие коллеги вас найти не могут?

— Почему не могут? — презрение сменилось удивлением. — Как только позвонили, мы все и пришли сразу.

— Не знаю, до сих пор мне материалы не возвращают — говорят, вы не являетесь!

— Да мы еще на прошлой неделе у них были!

— Ну, не знаю, о чем уголовный розыск думает! У меня уже все сроки выходят. Продляться не на чем. Что я в суд повезу?

И тут Михаила прорвало:

— Я не понимаю, что за бардак у вас творится. Опера жалуются на вас, вы на оперов. Я напишу в прокуратуру…