Татаринов пожал плечами:

– Если принять во внимание, что у парня серьезное психическое расстройство и он не соображает, что делает, все становится очевидным.

Светин покачал головой:

– Его никто никогда не видел в неадекватном состоянии. Я изучил его личное дело, беседовал с учителями, с преподавателями его вуза. Считаешь, можно вот так запросто сойти с ума?

Василий промолчал.

Александр придвинулся к нему:

– Давай еще немного порассуждаем. Итак, Петряков получает письмо от своей девушки, нам уже известно, какого содержания. Он рвется к ней и, что интересно, – не спасать, о чем она его и просит, а убивать ее идет! Зачем? Ну посуди сам: его самолюбие удовлетворено. Любой мужчина помог бы бывшей возлюбленной, а потом, если бы чувствовал себя оскорбленным, тут же и распрощался бы с ней. К чему убивать?

– Он мог предложить ей вернуться к нему, а она отказала в унизительной для него форме, – вставил Татаринов. – Допустим, это его взбесило, и он свел с ней счеты.

– Тогда зачем Антон прихватил топор с камбуза? – возразил Александр. – Нет, судя по всему, парень был настроен весьма решительным образом. Согласись, нелогично спешить к бывшей возлюбленной с топором, если хочешь оказать ей помощь. Короче, здесь я ничего не понимаю! И, уж извини, но и другие факты притянуты за уши. Антон почему-то не кидается убивать своего соперника Максима, хотя он того вполне заслуживает, а расправляется с ни в чем не повинными отцом и сыном якобы потому, что они – друзья Мирзаева, отказавшего ему в увольнении. Затем приходит очередь жены капитан-лейтенанта, ее родителей и детей. А почему не самого офицера? Согласен?

Василий вздохнул:

– Что ты по этому поводу думаешь?

– Возможно, мы пытаемся постичь логику психически нездорового человека, а возможно, ищем черную кошку в темной комнате, когда ее там нет, – задумчиво проговорил майор. – Меня волнует еще один вопрос. Допустим, все эти преступления совершил Петряков. Объясни, как ему удается оставлять лишь следы топора? Никаких зацепок – как у него это получается? Почему его никто с момента побега с корабля не видел? А Петрякова, черт возьми, должны были видеть! Ведь он не имел представления, когда именно его жертвы появляются на даче и в какой момент их удобнее всего убить. А это означает – что?

– Что Антон обязательно должен был следить за ними, – заметил Татаринов.

– Вот именно, – кивнул майор. – А его не видела ни одна живая душа! Парень что, владеет шапкой-невидимкой?

Старший лейтенант развел руками.

– Не знаю, – честно признался он. – Но у нас нет других подозреваемых.

– Но кто-то должен был его заметить! – Светин вдруг стукнул себя по лбу. – Гражданин следователь! А мы ведь не отработали все варианты. Скажи, твои парни разговаривали с бомжами?

– В кооперативе «Муссон», – сказал Василий. – Где живет Евгений Ломов.

– Плохо, – констатировал Александр. – Нужно разыскать всех лиц этой категории, живущих неподалеку от дач убитых. Преступники далеко не всегда таятся от бомжей, и те, как правило, никого не выдают. Так что надо попробовать поработать в этом направлении.

– Ты прав, – кивнул Татаринов.

Светин развел руками:

– Пока что моя правота ни к чему не привела. Подбросить тебя до отделения?

– Не откажусь.

Александр позвал шофера, и «уазик», прыгая по кочкам, помчался в город.

* * *

Как и предполагал молодой офицер, Анатолий Борисович уже подготовил результаты экспертизы. Орудие убийства было всем знакомо. Василий и Александр не ошиблись, сразу подумав, что преступник использовал топор с камбуза. Старший лейтенант поблагодарил эксперта и обратился к Колесову:

– Виталий, мы долго беседовали со Светиным и решили навестить местных бомжей, – он вкратце передал ему свой разговор с работником военной прокуратуры.

Колесов усмехнулся:

– А мне давно уже казалось странным, почему этого Антона никто не видел? Что ж, майор хорошо придумал. Может быть, матросу не удалось ускользнуть от взоров жителей ближайших к дачным кооперативам лесков?

– Вот ты это и проверишь, – распорядился Василий. – И прошу тебя: как только узнаешь что-нибудь ценное – сразу же информируй меня! Наше начальство просто рвет и мечет. Если мы не схватим преступника в самый короткий срок, нам просто головы снесут.

Виталий не стал с ним спорить. Пригладив расческой непослушные кудри, он выбежал из здания отделения и вскочил в подошедшую маршрутку.

Микроавтобус подвез оперативника к нужной ему остановке, и он зашагал не в сторону дачных домиков, выросших на когда-то распаханной степи, а к лесополосе, простиравшейся по обеим сторонам железной дороги. Лейтенант не сомневался: бездомные люди обязательно обитают где-то неподалеку, оккупируя свалку, искусственно созданную дачниками. На огромной куче мусора всегда можно было разжиться и старой одеждой, и остатками еды, и досками, и коробками для обустройства жилья. Уверенный в правильности своих догадок, Виталий направился к свалке. В куче разношерстного хлама действительно копошились люди, облаченные в лохмотья. Они без интереса посмотрели на идущего к ним человека и не прекратили своего занятия. На их тупых лицах не отразилось никаких эмоций.

– Бог в помощь! – доброжелательно окликнул их Виталий.

Бомжи промолчали. Оперативник подошел поближе и повторил:

– Бог в помощь, работнички!

Один из мужчин поднял на него мутные глаза:

– Чего тебе надо?

– Поговорить, – Виталий широко улыбнулся. – И, заметьте, не бесплатно.

Услышав эти слова, уже несколько человек подняли головы:

– А что дашь?

Колесов достал кошелек:

– Просто так я деньгами не раскидываюсь. Если сведения будут стоящими, я обязательно заплачу.

Все как по команде оставили работу и направились к Виталию. Тот, окинув взглядом нестройную толпу, сразу увидел того, с кем ему захотелось пообщаться. Плотный мужчина небольшого роста, одетый в почти новенькую тельняшку и темные брюки, не случайно привлек его внимание. В голове у лейтенанта завертелась некая мысль, однако оперативник не стал спешить: он знал повадки этой братии. Сначала их надо было задобрить, проявить интерес ко всем и каждому, а уж потом работать с людьми по отдельности. Колесов показал им несколько крупных купюр:

– Это аванс, ребята. На голодный желудок и разговор не клеится.

Их кирпично-загорелые лица просветлели.

– А ведь верно гутаришь. Косой, сгоняй в ларек, – обратился к парню лет тридцати худой, как жердь, мужик. – И ни в чем себе не отказывай.

Парень побежал исполнять приказ. Виталий тем временем примостился на валуне и достал фотографию Петрякова: