– Дайте воды, – прохрипел заключенный. – Я все расскажу…

* * *

Василий Татаринов и Павел Лазаревский сидели в кафе «Гюйс» и мирно пили пиво. Произошедшее оставило свои следы в душе у Василия, как и у его коллеги Светина. Под их глазами залегли круги. Лоб Василия прорезала новая морщина.

– Ты уверен, что ему дадут пожизненное? – спросил Лазаревский.

– Непременно, – откликнулся старший лейтенант.

– Вообще, таких гадов надо расстреливать, – заметил Павел.

– Это заявляешь не только ты.

– Хочу прийти в суд, чтобы посмотреть ему в глаза, – морской офицер нервно кашлянул. – Он много говорил матросам о справедливости и гуманности. Послушать бы, как он запоет теперь!

– Надо отдать ему должное, он в последнее время отказывался от услуг адвоката, – бросил Татаринов.

– И правильно: нет ему оправданий!

Василий кивнул и спросил:

– Петрякова похоронили?

– Да, рядом с Ларисой, – ответил друг. – Наши матросики плакали вместе с его бабушкой, – он отставил кружку. – Слушай, мне иногда кажется, что я увидел кошмар, который скоро закончится, и все станет по-прежнему. Неужели такое бывает в жизни?

– В жизни бывает все, – сказал приятель. – К сожалению, и кошмары – тоже.

– Да, – согласился Павел. – А можно ли было это предусмотреть? Остановить убийцу? Как это получилось, что никто и не подозревал о его темных мыслях?

Оба замолчали, думая об одном и том же. Страшно, когда люди становятся посторонними наблюдателями чужой жизни. Многие равнодушные виноваты в том, что зло принимает такие уродливые формы.

– Есть о чем завтра поговорить с матросами, – подал голос Павел.

– Поговори, – Василий встал и бросил на стол деньги. – Сегодня я угощаю. И не спорь.

– Уже уходишь? – удивился Лазаревский.

– Приглашу Анжелику в театр или в кино, – ответил Татаринов. – Плохо мне, Паша, понимаешь? Может, хоть с ней я отвлекусь от мрачных мыслей.

– Да, понимаю, – пробормотал старший лейтенант. – Ну, бывай.

Татаринов махнул ему на прощание и растворился в спустившихся на землю жарких сумерках.