Более того: это даст Эдит возможность выйти из тени королевы, а возможно, даже обойти ее и оказаться на переднем плане. Потому что Эдит – как и Идрик – была очень амбициозна.

– А что вы сказали бы королю, если бы он посоветовался с вами насчет свадьбы Эльфы с Ухтредом?

«Ясные глаза Марго остаются все такими же умными, как и раньше, не меняясь с возрастом», – подумала Эмма, когда ее старая няня бросила на нее этот свой – такой знакомый – проницательный взгляд. Было уже поздно, дети спали, и у Эммы наконец-то появилась свободная минутка, чтобы обсудить планы короля в отношении замужества своих старших дочерей.

– Я сказала бы ему, что Эльфа еще слишком мала, чтобы выходить замуж за кого бы то ни было, а уж тем более за Ухтреда, – ответила она.

– Такие слова, думаю, вряд ли были бы восприняты с благодарностью, – заметила Марго. – Эмма, короля не заботит то, как будет лучше для его дочерей. Он думает лишь о том, что будет лучше для его королевства.

Марго, разумеется, была совершенно права. Дочери короля представляли собой расходный материал – фигуры в политической игре на громадной шахматной доске, охватывавшей всю христианскую Европу. Относительно ее собственного замужества старший брат договаривался с Этельредом, не особенно задумываясь над тем, как сложится ее жизнь в качестве английской королевы.

По правде говоря, она понимала ход мыслей своего мужа. Хотя дочерей короля Англии часто отдавали замуж за иностранных принцев, Этельред был озабочен проблемами внутри страны. Ему было необходимо сделать все возможное, чтобы укрепить свою власть в северных графствах. Он сделал Идрика элдорменом Мерсии, а теперь и породнится с ним через свадьбу Эдит, закрепив все это еще и кровными узами. Пара получится пугающая, потому что оба они жаждали власти.

Но сердце у нее болело из-за судьбы Эльфы. Она была красивее, мягче, чем ее старшая сестра, более послушная и более любящая. И она была совсем юной, всего-то двенадцати зим от роду, тогда как жестокий граф Ухтред, украшавший стены своей крепости головами своих врагов, был почти одного возраста с королем. Ухтред, который уже избавился от своей первой жены, в данный момент предпринимал шаги, чтобы освободиться от второй. Эльфа станет третьей, и с каждой новой свадьбой этот человек приобретал еще больше земель, больше богатства и больше власти. Теперь же он женится на дочери короля, и для него не имеет никакого значения, что она еще ребенок, причем очень хрупкий.

– Мне кажется, короля больше заботит то, что будет лучше для Этельреда, чем для Англии, – заметила Уаймарк.

– Для него это, вероятно, одно и то же, – сказала Марго. – Но королеве известно об этом. Подозреваю, есть что-то еще, что тревожит ваши мысли, миледи.

Эмма напряженно нахмурилась, колеблясь, стоит ли это произносить вслух. Но ей было необходимо облегчить душу, потому что она уже устала бороться со своими страхами в одиночку.

– Король, – сказала она, – не ищет моего совета в том, что касается его дочерей. Ему следовало бы прислушаться к моему мнению при принятии таких решений. Он по меньшей мере должен был проинформировать меня о своих планах относительно девочек. У его дочерей нет ни матери, ни бабушки, которые могли бы встать на их сторону. Эта ответственность – и привилегия – лежит на мне как на королеве, жене Этельреда.

– У детей короля не было матери, даже когда эта женщина была жива, – тихо отозвалась Марго. – Она не принимала участия в их воспитании, они знали только гувернанток и слуг. Так король пожелал тогда, так хочет он и теперь. Они не дети для него, а пешки. Сейчас, когда у него есть две семьи, он желает, чтобы они играли друг против друга, а вы просто оказались между ними. Его сын Эдмунд с самого начала относился к вам подозрительно, а Эдит, похоже, специально явилась, чтобы вызвать ваше возмущение. – Протянув руку, она положила ладонь Эмме на колено. – Будьте осторожны, миледи. Я видела, как вы пытаетесь стать матерью детям короля, но вы бьетесь сердцем в каменную стену. Следите за своим собственным сыном и будьте для него защитой. Этельред станет завидовать связи между вами и Эдвардом, и боюсь, что однажды он сделает все возможное, чтобы разорвать эту связь.

Эмма молчала, вдумываясь в слова Марго. Она искоса взглянула на Эдварда, спавшего в своей колыбели; этот ребенок был целым миром для нее. Она не могла представить себе такой день, когда бы мысли ее так или иначе не вращались вокруг него. Она подошла к колыбели и наклонилась, чтобы поцеловать эти шелковистые светлые волосики, когда появился слуга, призывая ее к королю.

Накинув на плечи шаль, она последовала за ним, оставляя сына на попечение других, тогда как самой ей предстояло провести эту ночь в постели короля.

Декабрь 1007 года

Альдборо, Холдернесс

Шел дождь, но Эльгиве стук капель по крыше, отдававшийся звоном в ее голове, казался невероятно громким, будто на деревянную кровлю валятся камни. Она вскрикнула – частично чтобы прояснить сознание от этого беспрестанного барабанного боя, но в основном из-за того, что ребенок Кнута пытался разорвать ее на части. Она не верила в Бога, но, если Он действительно существовал, Он определенно был мужчиной. Никакая богиня просто не смогла бы остаться в стороне, позволяя женщинам проходить через такие муки.

Ее окружало такое количество прислуги, что она боялась задохнуться; когда боль немного отпустила, ей удалось сделать еще один судорожный вдох. Впрочем, они не позволят ей передохнуть. Они заставляли ее ходить даже в перерывах между схватками, даже когда она умоляла их позволить ей прилечь, хотя бы ненадолго.

– Ребенок выйдет быстрее, если вы будете стоять на ногах, – обещали они ей.

Вот она и ходила. Она старалась отвлечься от боли, перечисляя все причины, по которым она ненавидела Кнута, сына Свена. Во-первых, потому что он мужчина. Во-вторых, потому что он поместил это внутри у нее. В-третьих, потому что он до сих пор отсиживается в Дании под боком у своего отца, несмотря на все ее срочные письма с настоятельными требованиями, чтобы он явился к ней и заявил свои права на сына.

Каждый раз, когда она посылала очередного гонца за море, Турбранд смеялся над нею.

– Рожать детей – это женское дело, – говорил он ей. – И Кнут это хорошо знает. Все ваши мольбы лишь рассердят его, и, можете мне поверить, леди, он не обратит на них внимания.

Ответ на ее мольбы всегда был одним и тем же. Лорд Кнут приедет тогда, когда сможет. Последнее же послание пришло от Свена. «Сообщите, когда родите сына», – сказал посланник. Она дала пощечину слуге, который передал ей эти слова, и это также вызвало у Турбранда взрыв хохота.

По мере того как эта бесконечная ночь тянулась дальше, приступы боли учащались, так что у нее теперь было мало времени размышлять о Кнуте. Сознание ее сосредоточилось и обратилось внутрь нее; она полностью была поглощена попытками родить ребенка, и, когда рассвет засеребрил верхние края закрытых ставнями окон, единственное, чего она хотела, это чтобы эти пытки каким-то образом закончились.