В дверь постучали.

— Открыто! — крикнула Саша, надеясь, что это Глеб.

Однако в комнату вихрем влетела Динка.

— Я нашла! — закричала она, радостно прыгая на одной ножке. — Нашла! Отследила этого товарища в сети и взломала его блог!

— Какого товарища? — Александра недовольно вздохнула и нехотя отвернулась от зеркала.

— Ну, того, на которого Евгений Михайлович указал. Он обращался в больницу как раз после нашей поездки, в которой убили Арину, сам с пулевым ранением! Евгений Михайлович его по своим каналам отследил, а я в сети выловила. А заодно весь круг его контактов. Уже смотрела блоги — он там действительно о всякой русской мистике треплется. Зуб даю, один из той организации!

— Береги зубы смолоду, — посоветовала Саша. — Но я рада твоим успехам… А где Глеб?..

— Не знаю, я его не нашла, поэтому и пришла к тебе. Надо же было с кем-то новостями поделиться! — Динка с любопытством оглядела комнату. — Ух, а ты прибарахлилась! Что это на тебя нашло?

— Имею право, — Александра нахмурилась. — А что, ты уже все об этих товарищах разузнала? И адреса у тебя их уже есть? — спросила она, желая перевести разговор на другую тему.

— Ой! — спохватилась Динка. — И точно! Сейчас айпишниками займусь. Гранд мерси!..

И она умчалась.

— Чем займется?.. — переспросила Саша, но тут же махнула рукой: не важно. Сегодня и так предстоит еще уйма дел.

За ужином к ним присоединился Ян. Еще слабый, то и дело разражающийся хриплым сухим кашлем, но все же уже выпущенный строгим врачом за пределы комнаты.

Ему неожиданно обрадовались все, даже Глеб. Александра тоже улыбнулась и под косым недоверчивым Динкиным взглядом сказала, что рада его выздоровлению. В ответ Ян посмотрел на нее косо и как-то колюче, уж он, видно, миндальничать не собирался.

За столом вспоминали пережитое приключение и посвящали Яна в подробности нынешних дел. Он слушал и кивал, почти не задавая вопросов, но Саша так и чувствовала, что он за ней наблюдает, и это было очень неприятно.

Когда с едой покончили, она позвала Глеба, сославшись на его обещание помочь с работой над книгой, и снова поймала на себе испытующий, словно бы недоверчивый взгляд Яна. Вот ведь привязался! Ну что ему стоило поболеть немного подольше! А лучше бы даже не немного…

Впрочем, никто, кроме нее, похоже, не заметил странного внимания Яна, и Александра вскоре забыла о нем, занявшись Глебом.

Они сидели совсем близко, плечом к плечу, и руки их то и дело невольно соприкасались.

Теплый свет лампы заключал их в единый круг, делая единомышленниками и даже сообщниками.

Задавая какой-нибудь вопрос, девушка заглядывала Глебу в глаза и видела, что тот постепенно словно сдает позиции, расслабляется, становится мягче.

«Главное — не торопиться, — думала она, — и все получится, он будет моим, это совершенно точно!»

Глеб говорил о прошлом легко и красочно, будто видел все своими глазами. Впрочем, наверное, и вправду видел, если в нем — душа князя Юрия Всеволодовича.

Они проговорили допоздна, а потом Глеб с явным сожалением посмотрел на часы и сказал, что пора идти. Но перед тем как выйти из комнаты, поблагодарил Сашу и еще улыбнулся — так тепло, согревающе. Казалось, еще минута — и он передумает уходить, а шагнет к ней, обнимет, прижмет к груди…

Но нет — ушел. И Александра сжала зубы, оставшись в тишине.

«Все идет хорошо, — убеждала она себя, — надо ждать». Но как же было невыносимо ждать! Разве она не заслужила счастье — хотя бы за свое терпение и ожидание, долгое ожидание, такое другим и не снилось!

Девушка подошла к зеркалу, взглянула на себя и вдруг в испуге отпрянула. На миг ей показалось, что отражение шевельнулось, и сердце гулко забилось где-то в горле. Но нет — это только игра ночного сумрака. Поверхность зеркала спокойна, как морская гладь во время штиля.

* * *

В мире по-прежнему ничего не менялось. Все тот же штиль, все та же безмятежно-зеркальная синяя гладь и безжалостно палящее ослепительное солнце.

Кажется, когда-то ее мир был иным. В нем были день и ночь и были другие люди… Но теперь все перепуталось, перемешалось и застыло.

Кожа пропиталась солью и слегка саднила, одежда высохла и застыла колом — неприятная, колючая… Девушка вздохнула и посмотрела в небо. Пустота. Пустота и синева. И вдруг ей показалось, что на горизонте появилось что-то странное, какая-то черная точка…

Изменения? Неужели что-то действительно меняется? Она встала у мачты, приложив руку козырьком ко лбу, и принялась вглядываться полуслепыми от солнца и соли глазами в горизонт. О, если бы надежды оправдались. Пусть станет даже хуже, только бы что-нибудь изменялось!

Точка росла и становилась больше. Девушке даже показалось, что в небе — птица. Одинокая черная птица, неизвестно что забывшая в этом пустом неподвижном мире.

— Я здесь! Я здесь! — закричала девушка. Она не помнила, понимают ли птицы человеческую речь, но кричала на всякий случай, чтобы только не оставаться в бездействии.

Кажется, птица ее услышала или просто направлялась в ее сторону.

Она была уже совсем близко, когда вдруг, заложив широкую петлю, с хриплым карканьем полетела обратно и вскоре потонула в выцветшем просоленном небе.

Девушка снова оказалась одна, и это было так больно, что она заплакала.

Боль… теперь она вспомнила, что бывает боль…

* * *

Уже с утра было понятно, что день удался.

Во время завтрака сияющая как начищенное медное колечко Динка сообщила новые сведения. Ей удалось найти и вскрыть еще один, уже секретный ящик подозреваемого и, прочтя переписку, выяснить, что через два дня должно состояться собрание общества, в Подмосковье, на чьей-то уединенной даче.

Это была прекрасная новость. Больше всех обрадовался ей Северин. Александра, взглянувшая на него в этот момент, увидела, как сжались кулаки парня, а синие глаза сверкнули мрачным торжеством. У него имелись личные причины и свой собственный счет, который парень, похоже, собирался предъявить к оплате.

Но вечер оказался даже лучше. По мнению Александры, значительно лучше, по крайней мере до определенного момента…

Они с Глебом вновь обсуждали будущую книгу, а в окно заглядывала луна, серебря на окне снеговую опушку, и тени веток легли на стол, создавая особую атмосферу, полную загадочности и тонкой чувственности.

Глеб то и дело отвлекался, глядя в окно и думая о чем-то своем.

— Что-то случилось? — спросила Саша и коснулась его руки, лежащей на столе.

Парень чуть заметно вздрогнул.

— Нет… — проговорил он неуверенно.