— Я не сделаю ей ничего плохого, — объяснил старушке Глеб и снова повернулся к Ольге. — Оля, я не сделаю тебе ничего плохого! Я искал тебя все это время!

Она тихо всхлипнула, но не смогла вырваться и вдруг, ткнувшись лицом в холодную кожанку Глеба, разразилась горькими рыданиями.

— Не плачь, не плачь, теперь все будет хорошо, — бормотал он, гладя ее по волосам, осторожно целуя трогательно беспомощный золотистый затылок.

Консьержка вздохнула, но ничего не сказала и скрылась за своим окошком.

Ольга все плакала, а ее тонкие белые пальчики вцепились в воротник его куртки так сильно, что ногти побелели. Девушка словно боялась, что вот сейчас Глеб исчезнет, уйдет — и больше уже никогда не вернется.

В подъезде хлопнула дверь, Оля вздрогнула и отстранилась, вытирая ладонью мокрые от слез щеки.

Мимо них прошел какой-то мужчина, бросив быстрый взгляд, и скрылся в лифте.

— Прости меня, — Глеб говорил быстро, словно хотел поскорее избавиться от мучивших его слов. — Прости, я говорил тебе о любви, но, наверное, еще не постиг тогда этого чувства. Смешно, я думал, что без меня тебе будет лучше, что ты забудешь меня…

Девушка покачала головой. Щеки ее покраснели и блестели от еще не вытертых досуха слез.

— Что бы ты ни придумал себе, я никогда тебя не забуду, — раздельно, четко произнесла она. — Ни-ко-гда, понимаешь?

Глеб сжал ее ледяные пальцы, чувствуя, как любовь, восхищение, нежность перехлестывают в его душе через край.

— Я тоже не могу забыть тебя и не могу без тебя — ни в настоящем, ни в прошлом, ни в будущем. Ты сможешь простить меня?..

И она кивнула.

А потом их губы встретились — жадные, нетерпеливые после долгой разлуки, — и Глебу стало окончательно ясно, что он вел себя как последний кретин. Разве что-то еще имеет для него значение, разве есть на свете более высокая миссия, чем посвятить себя той, которую любишь?.. Любовь, если она настоящая, стоит любых жертв, ей не страшны любые, даже самые высокопарные слова, она придает смысл и значение даже пустому, даже сиюминутному. И ему, Глебу, повезло найти свою истинную, единственную любовь. Одну — на все времена. Права была княгиня Ирина Алексеевна — настоящая любовь не знает времени… только не она была настоящей любовью Глеба.

* * *

Саша поняла, что случилось нечто очень плохое, едва только Глеб вернулся в школу. Его глаза сияли, а в пазуху распахнутой на груди куртки набился снег.

Он прошел мимо Александры, даже не заметив ее, и девушка прокусила до крови губу. Черт! Черт! Черт! Неужели все дело в его клуше? Она вернулась, и сама Саша снова отошла в тень, растаяла как привидение при первых утренних лучах солнца?.. Ну нет, она — не жалкий призрак, бессильный перед жестокостью реального мира. Она способна менять свою реальность, и она сделает все, чтобы если и не заполучить Глеба, то хотя бы развалить этот счастливый союз, не оставить от него и камня на камне! Она еще покажет, что не стоит доводить дело до крайности и загонять ее в угол!

Девушка медленно подняла руку и отерла с подбородка сочащуюся струйкой из губы кровь. Пока еще рано делать выводы. Она еще посмотрит, кто кого.

Вечером Евгений Михайлович вызвал Глеба к себе.

— Хочу поговорить с тобой. Этих бандитов вы нашли, молодцы. — Он помедлил мгновение. — Но думаю, вам самим стоит поехать туда.

— На их встречу?! — Глеб недоуменно посмотрел на директора. — Захватить их?!

Мысли юноши смешались. С одной стороны, конечно, лестно, что Евгений Михайлович считает, что они справятся с полудюжиной взрослых и наверняка вооруженных мужчин. С другой — не он ли сам всячески убеждал их избегать напрасного риска.

Директор прервал его размышления:

— Нет, разумеется, захватывать их вам не потребуется. С этим справится и обычный ОМОН. Я хочу, чтобы вы поехали на место захвата по двум причинам. Во-первых, мне удалось добиться, чтобы вам позволили осмотреть дом и вещи задержанных. На предмет чего-то необычного, связанного с тем, чем вы занимаетесь. Насколько нам удалось узнать, организация наших врагов существует довольно давно, и они могли добиться определенных успехов. Даже, возможно, разыскать какие-то из артефактов. Во-вторых, обратите внимание на все, связанное с неестественными проявлениями реальности, с магией, проще говоря. Нам очень важно знать, насколько они продвинулись на этом пути. Следователи, конечно, будут, как говорится, «носом землю рыть», искать улики. Но то, о чем я говорю, они не увидят и не заметят.

— Я понимаю, — кивнул Глеб. Он представил, насколько опасным может оказаться могущественный артефакт, да та же секира в руках таких людей, и внутренне содрогнулся. — Поедем я, Александра и Ян?

— Ну, поедете вы все, — улыбнулся Евгений Михайлович, и жесткие морщинки в уголках его рта разгладились. — Без вас мы бы вряд ли нашли наших противников. Вы проделали большую работу и заслужили небольшой триумф. К операции привлечены значительные силы. Не думаю, чтобы вам могло что-то угрожать. А увидеть своими глазами, что эти негодяи получили по заслугам и никому больше не причинят вреда… Кое-кому из вас это пойдет на пользу.

— Значит, мы едем все?

— Думаю, да. Поедете на двух машинах, с охраной. Нет, нет, — он поднял руку, видя, что Глеб собирается возразить. — Безопасность лишней не бывает. Мне не хотелось бы напрасно рисковать вами.

Глеб вздохнул, Евгений Михайлович стал вновь похож на самого себя — умного, осторожного и справедливого. Может, и вправду Северину станет спокойнее, когда он увидит, что виновные в смерти Арины наказаны.

— Еще вот что, — добавил директор. — Люди, загнанные в угол, могут быть очень опасны. Я категорически запрещаю вам приближаться к дому, пока штурм не закончится.

— А если произойдет нечто особенное, требующее нашего вмешательства? Если среди них все же есть люди, обладающие способностями? Такие, как Ян, например. Обычные люди беззащитны перед ними.

— Обычных людей там не будет, дом будут штурмовать профессиональные тренированные бойцы, готовые ко всяким неприятным сюрпризам. Но если все же произойдет что-то подобное, вам следует посмотреть на это, особенно Яну. Если они попытаются скрыться при помощи магии или как-то заморочить омоновцев, разумеется, вам следует помочь. Но, пожалуйста, с безопасного расстояния.

Все по-разному восприняли поручение Евгения Михайловича. Динка с восторгом, хотя огорчилась, что им придется сидеть «в глубоком тылу». Северин казался слегка недовольным тем, что им запретили принимать непосредственное участие в штурме. Александра же отнеслась с явной досадой: «Трястись по морозу и колдобинам. Зачем? Все и без нас сделают».

Глеб и сам чувствовал, что вид поверженного врага не доставит ему радости. Разумеется, они поступают правильно, эти люди уже и так принесли немало вреда и получат то, что заслуживают. Но, говоря о триумфе, Евгений Михайлович, пожалуй, перебарщивает. Скорее, это необходимая, но неприятная работа. Глеб вспомнил про икону, и его вновь посетили сомнения. Может, не так уж и правы они были. Не стоило так безоглядно прислушиваться к Александре, надо было попробовать найти другие варианты. Он безжалостно отогнал тягостные мысли: «Что сделано, то сделано. Надо не сожалеть о прошлом, а сосредоточиться на нынешней задаче».