он и заметил нас. Лисичка уже успела отбежать и вылизывала шерстку с самым невинным видом. Анатолий улыбнулся своим мыслям, поднял с земли шишку и прицелился в лоб Игоря. Бросок получился так себе, и шишка обязана была попасть в мой лоб, если бы не Игорь.

— Ещё раз такое исполнишь, глаз на жопу натяну и моргать заставлю, — бросил Игорь и откинул прочь перехваченную шишку.

— Да ладно, чего ты? Я же разбудить вас хотел. Пора просыпаться и вперед, к светлым подвигам! А мне бы ещё не мешало помыться, выпить чашечку капучино. Где тут ближайший отель с приличным тайским массажем?

— В самом деле, пора просыпаться, — ответила я и нехотя высвободилась из объятий Игоря. — Нам ещё до Ведьмарихи добираться.

Игорь хмыкнул, закидал остатки костра землей и приложил сверху влажный мох. Вскоре от кострища не осталось никакого напоминания, а о том, что здесь ночевали три человека, можно догадаться лишь по охапкам папоротника.

— Шуруй, рыжая! Выводи нас из своей хаты! — прикрикнул Игорь на лисицу, а та припустила по мху оранжевой стрелой.

Анатолий не был Анатолием Костюмовым, если бы не скрасил путь двух людей жалобами на голод, комаров, сучья и далее по списку. Игорь уже начал привыкать к его стонам, поэтому не обращал внимания на нытье человека с нарисованными усиками. А вот я отвечала, даже жалела иногда, чем вызывала новый всплеск нытья.

Глава 13

«Если вы хотите, чтобы вас знали незнакомые — живите в деревне;

а если хотите, чтобы вас не знали знакомые — живите в городе»

Чарльз Калеб Колтон

Лес закончился кустарниковой опушкой, когда из-за пригорка выпрыгнуло небольшое село. Лисичка махнула хвостом, словно попрощалась, и рыжая молния пропала в глубине сумрачного леса. Анатолий даже помахал ручкой на прощание.

Я посмотрела на старинное село.

Такое ли оно, как в будущем, или всё-таки поменялось?

Несколько десятков домов грелись под ярким солнышком соломенными крышами. Белесые бельма окон равнодушно уставились на путников. Стекла доступны богатым людям, а бедный люд довольствовался бычьим пузырем. Заборы рыбьими скелетами окружали подворье, они больше ограждали посадки от вездесущих кур и гусей, чем от людей. Вдалеке виднелось стадо коров, и щелканье кнута напоминало выстрелы. Со стороны закопченного дома слышались удары металла, из трубы вился светлый дымок.

Да, перемены разительные. Не видно тракторов и комбайнов, из четырехколесной техники только пара телег с грустно повисшими оглоблями.

На выгоне паслись несколько коз, а возле них играл на дудочке чумазый вихрастый мальчишка. Из-за летней поры на нем колыхалась серая рубашка до колен, ноги же были босы и покрыты по щиколотку таким слоем грязи, что мне сначала показалось, будто он в ботинках. Он первым заметил пришельцев и опрометью кинулся в ближайшую избу. Из дома через полминуты показался крепкий мужчина с окладистой бородой и уставился на пришельцев.

Чуть в отдалении от села виднелась приземистая избушка, возле которой раскладывали снопы трав четыре девушки. К ним-то мы и направились. Мужчина проводил нас настороженным взглядом, из-за его плеча выглядывал тот самый чумазый мальчишка.

Игорь сделал киношный поклон и мазнул ладонью по земле. Мужчина поздоровался кивком, ни на секунду не отрывая от нас взгляд.

Мы приближались к приземистой избушке, где девушки остановили раскладку и тоже уставились на подходящих. Серые рубахи до земли не скрывали ладных фигур и от меня не скрылось сглатывание Анатолия.

На завалинке щурилась на солнце седая старушка, закутанная в шали и юбки. Такую любовь к нагромождению одежды я встречала только у Марии Дормидонтовны.

Интересно — кто из четырех девушек Манюринда, а кто Грюзельдина?

И кто две остальные?

— Ну, чего встали? Продолжайте раздергивать, девки! Если не просохнет до осьмушки месяца, то заново придется собирать, — донесся до нас дребезжащий голос.

Девушки подхватились, но всё равно с интересом продолжали посматривать на гостей.

— Это Ситранатра Никодимовна, — шепнул Игорь. — Вот ни на граммулю не поменялась, по ходу с тех пор масть держит.

— Я бы тоже с девчоночками поработал, очень уж у них хорошие волосята, — высказался Анатолий. — Ух, я бы такие шиньоны навертел. Какие «пикси», какой «гарсон»? Только «каскады», только «волны» и «рапсодии»! А вон той, черненькой, я бы такой «лисий хвост» завернул… да ещё и с перышками.

На его несчастье старушка оказалась с очень острым слухом. Она стрельнула блестящими глазами в сторону Анатолия и медовым голосом обратилась к нему:

— Мил-человек, это кому бы ты хвост завернул? Али я что не так расслышала?

Я не успела вмешаться. Анатолий улыбнулся так широко, как только смог, и продолжил:

— Вон той черненькой и завернул бы, а потом ещё взял плойку и… курлык!

Анатолий недоуменно посмотрел на нас и снова попробовал докончить фразу:

— Курлык-курлык!

Надо было видеть его испуганное лицо, когда он схватился за шею и попробовал шепотом что-нибудь произнести. Но все его попытки не радовали разнообразием:

— Курлык-курлык-курлык.

— Вот и ладно, помолчишь — за умного сойдешь. Здорово, шишок, и тебе, девица, не хворать! А добрый молодец пусть помолчит, охальник, — нахмурилась старушка и отбросила стебелек, над которым недавно шептала.

Игорь откашлялся, сделал шаг вперед и поклонился точно также, как недавно перед вышедшим из дома мужиком. Я сделала тоже самое.

На всякий случай.

Девушки продолжили трепать снопы и раскладывать под жарким солнцем. Откуда-то слева прокричал хриплый петух. Коровы на лугу отозвались ему томным мычанием. Анатолий продолжал откашливаться и курлыкать в попытках сказать какое-нибудь слово.

— Мать, ты не кидай обидку на нашего корефана неадекватного. Он по жизни не в теме, как базарить нужно с серьезными людьми. Он ниче худого не наляпал, это для красотуль причехи так обзывал.

— Чего-о-о? — спросила старушка. — Вроде по-русски глаголишь, а непонятно всё. Ты что так?

— Это на меня проклятие наложила Грюзельдина, — я тоже вставила слово. — Говорю на непонятном жаргоне.

— Я? — черноволосая девушка, которой недавно Анатолий собирался сделать «волчий хвост», от удивления выронила связку травы.

— Ага, а потом сделала так, что когда Игорь рядом находится, то проклятье на него переводится. Но мы здесь не за этим… мы из будущего и…

Старушка кашлянула.

— Проходите в избу, там и поговорим. А вы, красавицы, продолжайте трудиться, возьмите в помощники вон того журавля, — женщина кивнула на курлыкающего Анатолия и поднялась.

Икона стиля тут же возмутилась, но я успокаивающе показала ему открытую ладонь. Таким знаком благодарят пешеходы водителей за то, что последние их не сбили на полосатом переходе. Анатолий курлыкнул ещё пару раз, но ему уже со смехом вручили сноп