– Профессор говорил, что у него есть имитатор событий ? – оставил ложку в супе майор.

Есаулов возвел глаза к потолку.

– Да, – ответил он. – Говорил.

– Слушай, Марат, а ты не сочиняешь? – нажал голосом Мимикьянов.

В прошлом он неоднократно имел возможность убедиться, – правдивость не была сильной стороной соколиной породы вообще, и Марата Есаулова, в частности.

Хозяин башни скользнул по лицу майора изучающим взглядом, сделал для себя какой-то вывод и сказал:

– Ну, не то, чтобы говорил… Намекал! Мы вообще разговаривали не об этом, а об устройстве Вселенной. Да! – в голосе Марата прозвучала гордость. – Но уж мне-то разжевывать не надо! Я-то сразу все понял! – Марат запнулся, что не ускользнуло от внимания майора. – Вернее, мне Борисыч все растолковал! – кивнул он в сторону бородача с аппетитом жующего кусок вареного мяса. – Я ему наш разговор с профессором передал, он сразу все просек! Борисыч у нас в физике разбира-а-ается! Лучше любого члена-корреспондента из Академии!

– Да, что там эти Академики понимают! – пренебрежительно махнул рукой Борисыч. – Формалисты и обскуранты!

Майор Мимикьянов осмысливал услышанное.

Он был озадачен:

Ничего подобного профессор говорить Марату не мог. Никакого имитатора событий у него не было, и быть не могло. Но! Принцип работы описанного соколами устройства в значительной степени совпадал с одной из попутных тем, разрабатываемых в рамках проекта «Атомос», наряду с главным направлением исследований… Неужели, все-таки Вулканов был неосмотрителен в словах? Не похоже на него… Уж профессор-то прекрасно понимает: выпускать в окружающий мир подобную информацию, это все равно, что класть под свою кровать мину замедленного действия и ждать, когда же она рванет?

Майор вздрогнул.

Ему показалось, что у него над ухом ударил Московский Царь-колокол. Но, разумеется, разбитый гигант продолжал спокойно спать на Соборной площади Кремля. Размышление майора прервала консервная банка, ударившаяся о пустую водочную бутылку.

Банку привел в движение идущий вниз тонкий стальной трос. Трос дернула слегка повернувшаяся ступень лестницы, укрепленная на оси. Это означало: в башню шел гость.

Поднимался он осторожно: гулкая металлическая лестница молчала под его ногами.

Все почему-то насторожились.

Марат резво поднялся со своего места, откинул крышку люка и глянул в темное отверстие. Он наклонил голову к плечу и прищурился.

Затем подобрел лицом, протянул вниз руку и гостеприимно произнес:

– Добро пожаловать, Анна Сергеевна!

Из люка показалась светлая голова Анны Аршавской, высокая грудь и, наконец, знаменитые сливочные круглые колени, памятные не одному поколению подлинных любителей театра.

– Добрый вечер! Приятного аппетита! – поздоровалась актриса, выбравшись из люка, и оправляя подол. – О, Ефим и ты здесь? – удивилась она, заметив Мимикьянова.

– Да, вот заглянул на пол часика, – отозвался майор. – Марата давно не видел.

– Ужинать с нами, Анна Сергеевна! – сделал радушный жест в сторону сидящих за столом Есаулов.

– Нет-нет, спасибо! – замахала ладошкой актриса. – Я только на минуту к Светочке заскочила. Выкройку для блузки взять.

– А, конечно, Анна Сергеевна! Сейчас я ее найду! Я, Анна Сергеевна, сама хотела вам ее завтра утречком отнести, – сказала, поднимаясь со стула, Светлана.

– У меня сегодня вечерок свободный выдался, я и решила порукодельничать! – как будто оправдываясь, произнесла Аршавская.

Женщины удалились за штору, отсекающую небольшой сегмент круглого помещения. Штора была задернута не до конца, и Ефим видел то, что за ней происходило. Сначала, сблизив головы, женщины энергично, хотя и очень тихо, пошептались. Света вручила Аршавской нечто завернутое в полиэтилен. Анна Сергеевна вынула из карманчика платья небольшой бумажный пакет и отдала Светлане.

Когда они вышли из-за шторы, Аршавская с профессионально сыгранным безразличием спросила:

– А к вам мой Женя вечером не заходил?

– Нет! Не было его! – ответила Света.

– А что, потерялся? – поинтересовался Марат.

– Да, нет. Это я так, на всякий случай спросила, – небрежно махнула ладошкой актриса и направилась к люку.

Визит Аршавской Ефиму показался странным. И неожиданно вспыхнувшая страсть к женскому рукоделию, чего никогда раньше за актрисой не замечалось. И явно не случайный вопрос о Жене.

«Может, просто по-женски беспокоится? – размышлял он. – Вряд ли… Женя давно тетку к своей полной самостоятельности приучил. Где и как он проводит время, не докладывает. Да и чего о такой горе беспокоиться? Беспокоиться надо о тех, кто с этой горой на дороге столкнется. Только таких не так просто и найти. Не любят люди с горами сталкиваться!»

Взгляд Ефима остановился на вернувшейся за стол Светлане.

«И что там, интересно, актриса Аршавская гражданке Донченко принесла? – задал он себе вопрос. – Да и выкройку ли ей дала Светлана Васильевна? Она хоть и соколиха, к борьбе людей за очередную верхнюю ступеньку равнодушная, но, все-таки, женской породы. В любую историю с радостью ввяжется. Не из корысти или зависти, но из чисто эстетического удовольствия. Понаблюдать, как участники истории будут себя вести, и что в итоге получится?..» – рассуждал охваченный подозрениями майор.

– А можно вам вопрос, Ефим Алексеевич, а? – обратилась к нему гражданка Донченко.

– Вам, Светлана Васильевна, все можно! – галантно отозвался майор.

– Вы еще не женились? – прошептала женщина, интимно наклонившись к его лицу. На Ефима пахнуло детской карамелью.

– Нет, – ответил майор, слегка отстраняясь.

По его наблюдениям, соколы особой ревнивостью не отличались. Но, тем не менее, ничто человеческое им было не чуждо. А ссориться с главным соколом – Маратом Есауловым – он не хотел. Ни по оперативным соображениям – Марат был одним из источников информации о жизни поселка, ни – главное – по причине обычной человеческой симпатии.

– А почему не женились? – не отставала бывшая проводница.

– Достойную женщину пока не встретил, – вздохнул Ефим.

– Неужели? – поразилась Света, но тут же махнула ладонью: – А, вообще-то правильно! Сейчас такие женщины! Ужас! – она сокрушенно покачала головой. – Говорят: они пьют и даже курят!

– Не может быть! – не поверил Ефим.

– Правда-правда! – заверила Света. – Я вот на прошлой неделе помогала Эмке Панешке дома убираться… Окна помыть, по мелочи разное, еще ей юбку скроила… Она меня из благодарности в «Науку» посидеть пригласила… И взяла бутылку Армянского коньяка, «Арарат» называется… Дорогущая ужасно! Она так набралась, вы не поверите, что так набираться можно! Уж я всякое повидала, но уж, чтоб так! – соколиха осуждающе покачала головой.