то и вовсе пришла в восторг – это же от слова «чудо»! Значит, она умеет творить чудеса, думала я лет в 5. Потому что так и не узнала, что же она на самом деле делает по той самой секретной профессии.

Уже в школе все начало проясняться, но не до конца. «Булгаковед» мне уже на что-то намекало, благо «Мастер и Маргарита» я прочитала рано. Тогда же, с появлением у нас мобильников, я впервые, кажется, услышала ее голос – очень энергичный и внушительный. Или внушающий. Доверие и уважение. Моментально и безапелляционно. И как осмысленно и быстро подбиралось каждое слово, и какое! Будто печаталось на машинке. Тогда я поняла, что мои детские фантазии о серьезных людях были недалеки от реальности. И тогда же я осознала, как сильно бабушка любит свою внучку. По этим долгим расспросам о здоровье и том, что она ела сегодня на обед, по искреннему интересу к ее повседневным занятиям: куда и с кем ходила, а что там делала, а почему нравится это, а не то и т. д.

Со временем таинственная фигура становилась еще более загадочной: общественный деятель; вместе с Чубайсом; при самом Ельцине; профессор академии; научные труды; биография Булгакова; просвещение; литературные гранты. Тогда же и появилось понятное и ребенку слово «писатели». Фигура возрастала все выше и шире, и в то же время никак не совпадала с понятием «женина бабушка». Бабушки – они же обычно старенькие, на пенсии, часто беспомощные и слабые, не хотят никаких перемен и вообще носки вяжут дома. Тогда еще не осознавался масштаб этого человека, так просто Женя о ней говорила всегда «моя бабушка» и такие вроде бы простые житейские вещи.

Только приехав на дачу в поселок «Московский писатель», увидев воочию стены книг, стопки рукописей и тот самый стол, за которым действительно работали над серьезными вещами, только тогда начало приходить осознание.

Мы сидели в гостиной, мне понравилась картина на стене: там девочка с взъерошенными волосами и большущим псом сидела на крыше, а сзади будто весь мир. Я спросила, откуда она. Оказалось, что это одна художница нарисовала Женю Осинкину. Ту самую, про которую серия книг вышла. Их Мариэтта написала, Чудакова, – узнала я только тогда. Так значит, твоя бабушка настоящий писатель? Вот это новость!..

Когда в институте однокурсники цитировали Мариэтту Омаровну, я между делом ввернула: «так это же бабушка моей подруги!» Сколько удивления было в их глазах, а я не до конца понимала, почему. Это же женина бабушка, почти родной человек. Я же ночевала в ее комнате на даче, разглядывала ее фотографии, почитывала летней ночью ее книги. Но так ни разу и не встретила вживую.

Потом уже я слушала ее лекции, читала ее книги про литературу и про историю России, изучила биографию, хотела даже взять интервью. Но не успела. За 30 лет так ни разу и не смогли пересечься, увидеться, поговорить, хотя знали друг о друге многое. Только уже во время <ее> болезни мы встретились во сне, но тоже не поговорили.

Поэтому в памяти осталась некая двойственность: с одной стороны, выдающаяся фигура, писатель, ученый, общественный деятель, борец за свободы и правду, а с другой – женина бабушка, почти моя, очень реальная и очень любящая. Но так и не увиденная вживую, отчего создается ощущение какой-то литературности – будто из романа или повести. Как будто самый главный Писатель ее создал. Хотя всю свою жизнь Мариэтта осознанно и уверенно создавала сама.

Елена Кузьмина

Дорогая Маша! Мне повезло узнать вашу маму много лет назад. Это часть моей жизни. Часть самых лучших воспоминаний.

Первый раз я услышала фамилию Чудакова больше сорока лет назад в стенах ВГБИЛ, в которой я работала с 1974 года, после окончания МГУ.

В тот день состоялась защита двух докторских диссертаций. Сотрудники нашей исследовательской группы живо обсуждали, что одну защиту «завалили». Мы знали, что одна из докторских «про Булгакова», и были уверены, что ее и завалили. Как же мы обрадовались, когда узнали – не ее. Тогда я впервые услышала редкое имя – Мариэтта Омаровна. Через пару лет, в 80 или 81 году, я ее впервые увидела на методологическом семинаре, который собирался в нашем научно-исследовательском отделе ГИВЦ Мин. культуры на Суворовском бульваре. Раз в месяц в нашем тесном обшарпанном помещении собирались мы и наши знакомые коллеги-гуманитарии из других библиотек, музеев и НИИ, чтобы послушать Юрия Леваду, Льва Аннинского, Станислава Шаталина, Даниила Дондурея и еще многих достойных людей. Когда прошел слух, что к нам придет Чудакова, народу собралось так много, что даже сама Мариэтта Омаровна – худенькая, хрупкая женщина – с трудом протиснулась к столу. Как же интересно она говорила! Какая же была живая беседа умных людей! Какой это был интересный вечер!

Третий раз мы оказались с Мариэттой Омаровной на мосту на месте убийства Бориса Немцова. В тот день я шла в потоке людей, потрясенных этой трагедией. Когда дошла, поклонилась этому страшному месту и остановилась в растерянности, я вдруг увидела давно знакомого и почитаемого человека. Минут пять, пока не подошли друзья Мариэтты Омаровны, мы стояли и говорили. Мне даже показалось, что она меня узнала. Вряд ли, но то, что мы были едины в чувствах и словах, несомненно.

Какая же это неправда – незаменимых нет. Есть! И время это не лечит.

Примите мои соболезнования.

С уважением, Кузьмина Елена Рафаэлевна, доцент кафедры психологической антропологии Института детства МПГУ.

Маша Кузьмина

Я тут должна кое-что рассказать, простите, если слишком длинно. Читали мы с мальчиком «Му-му», и под конец он меня спрашивает: а зачем Герасим собачку утопил? Я пытаюсь донести вот это все про самодуров-помещиков, про рабовладельческий строй, про христианское смирение и пр. Нет, говорит сын, это нелогично: он же потом сбежал, в деревню ушел? Да, говорю, переполнилась чаша народного терпения лалала… Ну и зря, резюмирует юнош, мог бы и собачку с собой взять.

Слегка опешив, спрашиваю: а вы крепостное право уже проходили? – Нет. – А что у вас по истории сейчас? – Древний Египет. – А по географии? – Великие географические открытия.

Пришлось брать в руки шашку – тем более, что на горизонте маячил «Дубровский» и в обнимку с глобусом объяснять, что к чему. Чтоб вы понимали – «тучки небесные вечные странники» я полтора часа разъясняла, а там полсотни слов всего. Ума не приложу, как справляются родители без Литинститута в анамнезе.

К слову, о Литинституте. Вступительные экзамены