– Мистер Муллинер?

– Я – мистер Муллинер.

Неизвестный прошел мимо него в переднюю. И тут Кларенс увидел, что его лицо скрывает полумаска из черного бархата.

– Должен извиниться, мистер Муллинер, что я вынужден скрывать свое лицо, – сказал нежданный гость, следуя за Кларенсом в библиотеку.

– Ну что вы! – учтиво отозвался Кларенс. – Без сомнения, это к лучшему.

– Вы так считаете? – огрызнулся неизвестный с некоторой досадой. – Если хотите знать, я, вероятно, один из самых красивых мужчин в Лондоне. Но возложенная на меня миссия требует такой глубочайшей тайны, что я не должен быть узнан ни при каких обстоятельствах. – Он умолк, и Кларенс увидел, как сверкнули глаза в прорезях маски, молниеносно обшаривая взглядом каждый уголок. – Мистер Муллинер, вы знакомы с хитросплетениями тайной международной политики?

– Знаком.

– И вы патриот?

– Да.

– Тогда я могу говорить откровенно. Без сомнения, вам известно, мистер Муллинер, что уже некоторое время между нашей страной и некоей соперничающей державой идет борьба за дружбу и союз с еще одной некоей державой?

– Нет, – сказал Кларенс, – этого мне не говорили.

– Но дело обстоит именно так. И президент указанной державы…

– Которой?

– Второй.

– Назовем ее Б.

– Президент державы Б сейчас находится в Лондоне. Он прибыл инкогнито под именем Дж. Дж. Шуберта, и представители державы А, насколько нам известно, еще не знают о его присутствии здесь. Это обеспечивает нам несколько часов, необходимых для заключения договора с державой Б, прежде чем держава А успеет этому воспрепятствовать. Должен сказать вам, мистер Муллинер, если держава Б заключит альянс с нашей страной, превосходство англосаксонской расы будет обеспечено впредь на сотни лет. Тогда как стоит державе А прибрать к рукам державу Б, и цивилизация рухнет, опрокинутая в плавильный котел. В глазах всей Европы – а, говоря о всей Европе, я подразумеваю в первую очередь державы В, Г и Д – наша страна опустится до статуса державы четвертого разряда.

– Назовем ее державой Е, – сказал Кларенс.

– От вас, мистер Муллинер, зависит спасение Англии.

– Великобритании, – поправил Кларенс, который со стороны матери был наполовину шотландец. – Но каким образом? Что могу тут сделать я?

– Ситуация такова. Президент державы Б испытывает неодолимое желание сфотографироваться у Кларенса Муллинера. Согласитесь сделать его фотографию, и все наши трудности останутся позади. Вне себя от благодарности он подпишет договор, и англосаксонская раса будет спасена.

Кларенс не заколебался ни на секунду. Не говоря уж о естественной гордости, что он приносит некоторую пользу англосаксонской расе, дело – это дело. И если президент закажет дюжину фотографий кабинетного формата, промытых в серебряном растворе, это даст недурную прибыль.

– Я буду в восторге, – сказал он твердо.

– Ваш патриотизм, – сообщил его собеседник, – не останется без награды. Его с благодарностью отметят в Высочайших Сферах.

Кларенс взял книгу записей.

– Дайте-ка поглядим. Среда? Нет, в среду я занят полностью. Четверг? Нет. Предположим, президент заглянет ко мне в ателье между четырьмя и пятью в пятницу?

Неизвестный ахнул.

– Боже великий, мистер Муллинер! – вскричал он. – Неужели вы полагаете, что подобное может совершиться открыто среди бела дня? Когда речь идет о столь судьбоносных решениях? Если дьяволы, оплачиваемые державой А, узнают, что президент намерен сфотографироваться у вас, я и соломинки не поставлю на то, что вы проживете после этого хотя бы час.

– Так что же вы порекомендуете?

– Вы должны сейчас же отправиться со мной в апартаменты президента в отеле «Милан». Мы поедем в закрытом автомобиле, и уповаю на Бога, что эти дьяволы не узнали меня по дороге сюда. В противном случае живыми мы до автомобиля не доберемся. Кстати, пока мы беседовали, вы, случайно, не слышали совиного уханья?

– Нет, – сказал Кларенс. – Ничего совиного.

– В таком случае, возможно, этих дьяволов поблизости нет. Они всегда подражают совиному уханью.

– Этого, – сказал Кларенс, – я старательно добивался, когда был маленьким мальчиком, но так и не сумел достичь. Общепринятое представление, будто совы говорят «ту-вит, ту-ху», абсолютно неверно. Их крик гораздо более сложен и труден для воспроизведения. Мне он оказался не по силам.

– Ах так! – сказал неизвестный и посмотрел на часы. – Однако, как ни увлекательны воспоминания о днях вашего отрочества, время не ждет. Так отправимся?

– Разумеется.

– Тогда следуйте за мной.

Видимо, у дьяволов был выходной день или же вечерняя смена еще не заступила на пост, но до автомобиля они дошли без помех. Кларенс забрался внутрь, его замаскированный гость, пронзительным взором оглядев улицу, последовал за ним.

– Да, кстати, о моем отрочестве, – начал Кларенс.

Этой фразе не суждено было продолжиться. К его ноздрям прижался мягкий влажный тампон, воздух засмердел липкими парами хлороформа, и Кларенс лишился сознания.

Очнулся он уже не в автомобиле, но обнаружил, что лежит на чужой кровати в незнакомой комнате в неизвестном доме. Комната средних размеров с малиновыми обоями была обставлена просто: умывальник, комод, два плетеных стула и призыв «Благослови, Господь, наш дом» в дубовой рамочке. Кларенс, испытывая сильнейшую головную боль, собрался встать, чтобы добраться до графина с водой на умывальнике, как вдруг, к большому своему огорчению, обнаружил, что его руки и ноги опутаны крепкими веревками.

Род Муллинеров всегда славился беззаветной храбростью, и Кларенс не был исключением из правила. Однако на миг его сердце, бесспорно, застучало чуть быстрее. Он понял, что неизвестный в полумаске обманул его. Разумеется, он был не представителем дипломатической службы Его величества (весьма и весьма респектабельного учреждения), но с самого начала дьяволом, оплачиваемым державой А.

Без сомнения, в эту самую минуту он и его гнусные сообщники похихикивают над тем, с какой легкостью их жертва попалась на крючок. Кларенс скрипнул зубами и тщетно попытался ослабить узлы на запястьях. Он в изнеможении откинулся на подушки, и тут в замке повернулся ключ. Дверь отворилась, кто-то прошел через комнату и остановился у кровати, глядя на него сверху вниз.

Вошедший был дородным мужчиной, чье лицо соперничало цветом с обоями. Он слегка пыхтел, словно только что не без труда поднялся по лестнице. Лицо у него было широким, тестообразным, пересеченным поперек моржовыми усами. Кларенс почувствовал, что где-то когда-то уже видел этого человека.

И тут он вспомнил все: открытое окно, в которое веет приятный летний зефир, дородный мужчина в треуголке пытается пролезть в это окно, а он, Кларенс, не жалея сил, старается помочь ему с помощью острого конца треноги. Это был достопочтенный Хорейшо Бриггс, мэр Тутинг-Иста.