Данька только развел руками. А что он мог сказать? Что является капитаном звездолета и здесь потому, что кто-то сыграл с ним дурную шутку?

В лучшем случае посчитают шутником, в худшем – сумасшедшим…

– Что сделано, то сделано, – примирительно произнес Грум. – Паренек молодой, глупый, поживет среди нас, глядишь, и поумнеет…

Шахтеры стали вскрывать пакеты и есть.

Юноша открыл свой. В нем оказались мясо и овощи, все казалось натуральным, даже запах и тот словно говорил о том, что мясо не так давно паслось на лугу. Только Данька знал, что это неправда.

Продуктовые пакеты изготавливались из производимого на огромных фабриках синтетического белка, щедро сдабривались витаминами, минеральными солями и специальными добавками, которые придавали продуктам вкус и цвет натуральных.

Иногда действительно казалось, что ты ешь именно то, что написано на этикетке, но если человек ел такую пищу больше полугода, то начинал болеть.

Поэтому даже заключенным в тюрьмах два раза в год давали поесть настоящей растительной и животной пищи.

У звездных разведчиков хранился запас настоящей пищи в глубокой заморозке в холодильниках, но использовали они его только тогда, когда находились больше года в глубоком космосе.

Каждый звездолетчик знал, что раз в год он должен пожить хотя бы пару дней на планете и поесть то, что дает природа – только это могло его спасти от неизлечимой болезни.

Поэтому рестораны считались очень выгодным бизнесом на тех планетах, рядом с которыми находились орбитальные заправочные станции, поскольку звездолетчики не скупились.

Данька свой недостаток в необходимых питательных веществах компенсировал, пообедав в ресторане, и какое-то время мог безбоязненно есть синтетику.

Шахтеры поели, побросали упаковку в утилизатор в углу и, надевая на ходу комбинезоны, вышли из зала. Грум, проводив их взглядом, сел рядом на матрац:

– Твоя смена начнется через шесть часов. Работа несложная, но тяжелая. Подцепил вагонетку, отцепил, снова прицепил…

– А когда машинист пойдет к стене?

– Какой машинист? – не понял водитель. – У нас их пятеро, в каждой смене свой.

– Тот, у которого кончается контракт…

– А… этот… через пару часов, сначала немного поспит, отдохнет, его только что сменили…

Даниил увидел, как в зал входит смена, работавшая на комбайне, и среди них был и машинист. Он был самым оживленным и веселым.

Шахтеры разделись, легли на матрацы, и тут же послышался нестройный храп.

Минут через двадцать в зал вошел и бригадир. Он устало растянулся на матраце в центре зала.

Данька доел пакет, выбросил пластиковую коробку в утилизатор, лег на матрац и мгновенно заснул. Проснулся, только ощутив несильный толчок в плечо, вскочил, еще не понимая, что происходит, едва не ударившись о выступающий из стены камень.

Боевую стойку он занял автоматически, но никто на это не обратил внимания. Шахтер – тот, что его разбудил, мрачный высокий человек, ковырялся в фонарике, закрепленном у него на каске.

Данька тоже решил, что ему такой нужен вместе с каской.

– Новенький?

– Да.

– Иди к комбайну, считай, что подошла твоя смена.

– А на самом деле?

Шахтер повернулся и зашагал по залу. Подойдя к ящику, выбрал себе новый фонарь, а старый выбросил в утилизатор, искоса глянул на юношу и хмуро пробурчал:

– А на самом деле мне плевать, но если ты сейчас же не отправишься к машине, то разбужу бригадира, и пусть он с тобой разбирается.

Даниил вздохнул. Он не выспался, в голове все еще крутились остатки сна – какие-то мрачные подземелья, обвалы и умирающие под камнями люди, причем одним из этих умирающих был он сам.

Дойдя до ящика, выбрал себе каску и фонарь, проверил, в порядке ли у него аккумуляторные батареи, закрепил его на каске, надел на голову и, выйдя из спального зала, зашагал к грохочущему комбайну.

Чем ближе подходил, тем больше нарастали грохот и визжание буров, врезающихся в твердую скалу, пол под ногами вибрировал, а мелкая пыль витала в воздухе, добавляя ему густоты.

Он подошел к шахтерам, сидящим у стены возле комбайна.

На него вновь никто не обратил внимания, впрочем, если бы даже кто-то что и сказал, вряд ли бы удалось его услышать – шум здесь стоял такой, что даже собственного голоса никто не услышит.

Шахтеры сидели на корточках, мрачно наблюдая, как сыплется руда из транспортера, изредка кто-то вставал, поднимал выпавший из вагонетки камень и поправлял крюк.

Данька сразу понял, что делают они это по очереди, только как ему узнать, когда подойдет его черед?

Минут через пять вагонетка заполнилась, и руда посыпалась с нее на землю.

– Новенький, подвези новую вагонетку, – проорал неохотно один из шахтеров, чуть привстав и наклонившись к его уху. – В следующий раз опоздаешь, оторву тебе голову, если не я сам, то бригадир или кто-то другой из бригады.

Даниил хотел возмутиться, но только вздохнул и пожал плечами – что толку кричать, если тебя никто не слышит?

Встал и отправился за пустой вагонеткой. Она оказалась довольно тяжелой, юноше пришлось попотеть, чтобы докатить ее до транспортера.

Тут ему помогли – пятеро шахтеров встали, оттащили в сторону заполненную вагонетку, закрепили ту, что он привез, и снова расселись у стены.

Когда юноша тоже собрался сесть, его сосед отрицательно покачал головой:

– Прежде чем садиться, подбери то, что рассыпалось по твоей вине…

– И почему я должен это делать? – прокричал в ответ Данька. – Вы же могли мне сказать, и этого бы не произошло…

– Никто тебе ничего не обязан, ты – молодой, должен сам соображать, а из-за того, что ты такой тупой, просыпалась руда.

– Если бы мне вовремя сказали, я бы успел заменить вагонетку.

– Я тебе не нянька. Не хочешь – не убирай, но потом не плачь, когда бить будут…

– И кто же меня станет бить? – выкрикнул юноша, такое обещание ему не понравилось.

– Да вся смена. Когда будешь спать, набросим тебе на голову одеяло и немного по тебе потопчемся, а после этого твою еду съедят другие, я, например… – Шахтер пожал плечами. – Будешь возмущаться, вообще кормить не станем. Мы тебе ничем не обязаны – либо делаешь свою работу и получаешь еду, либо не делаешь и не получаешь. Нам всем на тебя плевать!

Данька посмотрел в пустые, ничего не выражающие глаза и понял, что все так и будет – с ним разговаривал водитель только потому, что ему это поручил бригадир, больше к нему никто по собственному желанию не подойдет.