Лив села на стул.

— Всё так плохо?

Миссис Свон устало зевнула и взмахнула стопкой бумаг.

— Все эти мероприятия — ад кромешный. Тому, кто никогда не занимался их организацией, ни за что не понять, что предшествует красиво поставленному празднику с песнями и шариками. Попробуй, придумай и распиши сценарий, его этапы, реплики участников… а потом ещё бесконечные репетиции с детьми, которые хотят поскорее убраться домой…. Я-то их прекрасно понимаю, да только праздник сам собой не организуется. Ох….

— Звучит ужасно.

— Не то слово. Но даже до этого всего нужно добиться одобрения директора, и одобрение миссис Мюррей я, Оливия, получила лишь с четвёртым вариантом сценария. С четвёртым!

— Боже… Мне теперь даже как-то неловко жаловаться Вам на то, что я как организатор — дуб дубом, и понятия не имею, что делать с поручением директора.

Миссис Свон глухо рассмеялась.

— Соболезную. Если тебе станет легче, я такой же дуб, просто чуть более опытный. Поскорее бы вернулся мистер Лайвли, он обычно помогает мне на репетициях. В его присутствии ученики, по крайней мере, создают видимость собранности.

— Вернулся? Барри в отъезде?

Миссис Свон кивнула, перекладывая файлы из одной стопки в другую.

— Улетел в Ирландию, в понедельник утром позвонил миссис Мюррей, сказал — по семейному делу. — Женщина посмотрела на Лив и, понизив голос, добавила: — У его матери проблемы со здоровьем. Уж не знаю, в чём именно причина, но ей поставили срочную операцию.

Лив тупо уставилась на стол. Как так вышло, что она даже не заметила его отсутствия в школе? Они же всегда, так или иначе, пересекались либо в учительской, либо в коридорах. Да даже на парковке! Как можно было так зациклиться на себе, на своих неприятностях, и на мыслях о проклятой семейке, чтобы забыть о том, кто ей настолько дорог?..

— Выпьешь чаю? — Лив бездумно кивнула, продолжая пялиться на поверхность стола. — Тогда неси чашку, как раз разольём последний из термоса. И попробуем придумать, что тебе сделать со спектаклем…

***

О: «Только узнала о твоей маме. Всё в порядке? Не могу до тебя дозвониться»

Барри в сотый раз перечитал сообщение, которое прислала Оливия, и на которое он так и не ответил. Звонок отца ранним утром понедельника стал сродни машине времени — он снова превратился в маленького, испуганного пацана. Каждый ребёнок, сколько бы лет ему ни было, боится потерять своих родителей. Этот страх, наверное, можно сравнить лишь со страхом потерять ребёнка. Чересчур спокойным голосом отец сообщил, что отвёз мать в больницу из-за сильной боли в боку — острый аппендицит, и что ей срочно нужно делать операцию.

Сказал, что волноваться не о чем, и позвонил он просто «для порядка», а не с целью перепугать их до смерти, но у Барри жизнь перевернулась с ног на голову. Поговорив с отцом, выяснив подробности, он позвонил братьям, после чего заказал три билета на самолёт, прыгнул в такси и поехал в аэропорт Шорхэм-бай-си. Уже оттуда позвонил директору и, не слишком вдаваясь в детали, сообщил о своём отъезде. Кажется, он её тогда сбросил, даже не дослушав….

Он вообще смутно помнил понедельник. Когда они с братьями прибыли в больницу, маму уже прооперировали, и она приходила в себя после общего наркоза. Их пустили к ней только на следующий день, и…это может показаться малодушием, но лучше бы он её такой не видел!.. Мама всегда была подобно яркой лампочке — светила ярко, смеялась заразительно. Казалось, что годы её не берут, этот позитив всегда лился через край! Поэтому так мучительно сложно было видеть её, такую бледную, на белой больничной кровати…

Они с братьями пробыли там шесть дней, и, вернувшись час назад в Истборн, Барри и сам толком не понял, что именно его привело к этой двери. Он просто покачал головой, когда Нолан предложил подвезти его домой, и отмолчался, когда тот спросил, куда он собирается идти.

Никуда он не собирался. Но приехал к Оливии.

И уже добрых полчаса просто стоял, прислонившись к стене напротив её двери, и крутил в пальцах телефон, испытывая самые противоречивые чувства.

Радость от предстоящей встречи? Глупая обида, что не написала раньше?..

Нет, глупостью было приходить сюда сейчас. Что он ждёт услышать? Что сам собирается сказать?

Надо убираться, нельзя было поддаваться странному душевному порыву.

Ухватившись за эту мысль, Барри оттолкнулся было от стены, как вдруг заветная дверь приоткрылась. Оливия тихонько вскрикнула и прижала руку с ключами к груди.

— Барри?.. А ты как здесь?..

Пухлые губы дрогнули в неуверенной улыбке, а вместе с ними что-то дрогнуло внутри него самого. Как он здесь… как всегда, Оливия, это очень хороший вопрос! Ответ на который, правда, днём с огнём не сыщешь…

— Да так. Был неподалёку.

И слепой разглядел бы, что Лив ни слову не поверила. Медленно кивнув, он по шире раскрыла дверь.

— Зайдёшь?

И остаться с ней наедине? Он, конечно, сейчас угрюм до невозможности, но ведь мозги пока на месте! Что возвращает к вопросу «какого дьявола он вообще сюда притащился?» Поморщившись от внезапно нахлынувшего раздражения, Барри кивнул на её куртку.

— Ты куда-то собиралась?

— Просто пройтись, нужно проветрить голову. — Не отводя глаз, девушка вышла в коридор и захлопнула за собой дверь. — Составишь мне компанию?

Барри сунул руки в карманы и пошёл на улицу, затылком ощущая на себе тяжёлый взгляд Оливии. Она не мешкала, и почти сразу догнала его. Не сговариваясь, они медленно пошли вдоль оживлённой улицы. Окна, фонари, мчавшиеся туда-сюда автомобили, мастерски разгоняли вечерний сумрак октябрьского вечера. Мимо прошла весёлая компания молодых людей, чуть дальше водитель возмущённо посигналил замешкавшейся на дороге пожилой паре, за что нарвался на гневное размахивание тростью от джентльмена. Вокруг жизнь кипела, тогда как сам он чувствовал себя истуканом.

— Как твоя мама? — всё так же тихо спросила Лив. — Я… писала тебе, но ты не ответил.

— Что ж не позвонила?

Слова сорвались с его губ прежде, чем включилась голова. Проклятье, зачем?! Он не рискнул посмотреть на Лив, чтобы увидеть реакцию.

— Не хотела беспокоить, — отозвалась она. — Ну так?..

— Восстанавливается. — Барри сделал глубокий вдох и, кажется, только сейчас осознал сказанное. — Всё наладится.

— Ну это же чудесно! — В мгновение ока сияющая Оливия оказалась перед ним и, взяв его за руки, подалась вперёд и чмокнула в щёку. В животе разлилось приятное тепло, тогда как конечности попросту одеревенели! Её искренняя радость подкупала, однако даже это не разогнало чёрную тучку над его головой. — Я так волновалась, когда ты не ответил. Спросила Стефани, но…

— Ты говорила об этом со Стефани?