– Понимаю. Я вам кое-что пропишу, чтобы расслабиться и, соответственно, наладить сон. Но это, разумеется, временная мера. Только чтобы восстановить силы. Главное, вы должны несколько дней отдохнуть.

– Вы хотите сказать, я не должна ходить на работу?

– На протяжении недели, а то и двух.

– Невозможно! – восклицает Хлоя.

У невролога вырывается раздраженный вздох. Все эти люди, считающие себя незаменимыми…

– Скажем, для начала неделю перерыва.

– Говорю же, я не могу неделю не появляться на работе!

– Правда? Если вас интересует мое мнение, а так оно и есть, иначе вы бы здесь не сидели, то остаются два варианта: или вы возьмете перерыв сейчас, на несколько дней, или вы и дальше будете перегибать палку. Тогда речь пойдет не о недельном отдыхе. Вам потребуется месяц. А то и два… В лучшем случае. Итак, что вы предпочитаете?

Хлоя опускает голову. Что она может ответить?

– Неделя, на протяжении которой вы должны избегать любых стрессов, – отчеканивает врач. – У вас есть возможность отправиться в какое-нибудь спокойное местечко?

– Наверное, я попробую.

– Именно это вам и нужно. А главное, не берите с собой работу. Отдых, сон, покой. Ничего другого. Это понятно? И никаких возбуждающих. Избегайте кофе или любых иных…

По всей вероятности, он остался при убеждении, что она сидит не только на травяных настойках, но решил не вдаваться. Выписывает рецепты, Хлое хочется заплакать, хотя она сама не понимает почему.

– Вы полагаете, что… у меня не в порядке с головой?

Он оглядывает ее с удивлением:

– Нет, мадам. Вы перевозбуждены и взвинчены, испытываете постоянное давление. Человеческий организм штука хрупкая, знаете ли. Позвольте себе сделать паузу. А если симптомы не пропадут, приходите снова ко мне. Договорились?

Она соглашается, дернув подбородком.

– И не надо так беспокоиться, – добавляет он, протягивая ей рецепты и освобождение от работы. – Все быстро придет в норму. При условии, что вы последуете моим советам.

– Я так и сделаю, доктор.

* * *

Дверца распахивается в ад.

Гроб проглочен пламенем, словно алой пастью чудовища.

Гомес задыхается. Ощущение, что это его сейчас будут жечь живьем в печи.

Дверца закрывается, глаза тоже. Но он представляет, видит и чувствует все. Сначала огонь, овладевающий саркофагом. Потом температура поднимается, становясь непереносимой.

Плоть плавится, пожираемая языками пламени.

Любовь его жизни обугливается, превращается в пепел, исходит дымом.

Он почти теряет сознание, так это больно.

Больше не увидеть ее улыбки, никогда.

Больше не услышать ее голоса, ее смеха. Никогда.

Больше не утонуть глазами в ее глазах.

Больше не почувствовать ее кожу пальцами или губами. Ее тело рядом со своим.

Никогда больше.

Абсолютная боль.

* * *

Хлоя долго колебалась. Ее отсутствие на работе именно сейчас будет ошибкой, и она это сознает. Но тип в белом халате сумел ее убедить.

Понедельник, около трех дня. Хлоя набирает номер мобильника Старика. Придумать что-то, как она это умеет. В любом случае, проверить он не сможет.

Ей даже удается изменить голос. «Оскар» за лучшую женскую роль.

Она описывает ему ситуацию. Грипп, высокая температура, головокружение. Она на ногах не стоит, а ведь хотела взять документы с собой. Ей очень жаль. Очень, очень жаль.

Пардье заверяет, что прекрасно все понимает, но Хлоя чувствует, что теряет баллы. Ничего не поделаешь, наверстает потом.

У нее целая неделя. Оазис или тяжкий переход через пустыню?

Отдалиться от всего, велел врач. Отдалиться от Тени.

Она сразу перезванивает Бертрану:

– Привет, дорогой мой…

– Что сказал доктор?

– Что я должна отдохнуть несколько дней. Что я переутомилась и все время нахожусь в стрессовом состоянии.

– Вот видишь! Я был прав. Ты согласилась, надеюсь?

– Да. Он велел уехать куда-нибудь на природу. Я подумала навестить родителей. Они живут в деревне, и я давно их не видела.

– Отличная мысль… А где именно они живут?

В затерянной деревушке, в двухстах километрах от Парижа. Описание, которое она ему выкладывает, достойно туристического агентства, хотя сама она всегда находила эту дыру ужасной.

– Ты… ты сможешь поехать со мной, а? – с надеждой спрашивает она.

Трудно себе в этом признаться, но неделя без него кажется сущим наказанием.

– Никак не получится, – извиняется Бертран. – Но если хочешь, я приеду туда на поезде и присоединюсь к тебе в следующие выходные. Заодно и с ними познакомлюсь.

– Да, было бы отлично. Можешь приехать в пятницу вечером, переночуешь там.

– Не стоит их стеснять, – возражает Бертран.

– Нет, не беспокойся… А я уеду завтра утром. Увидимся вечером?

– Конечно. Приеду после работы, рыбка моя. Все наладится, вот увидишь. Несколько дней вдали от Парижа живо поставят тебя на ноги!

– Я только надеюсь, что они не будут стоить мне директорского поста…

– Не думай об этом, дорогая. Вернешься и займешь то место, которого ты достойна.

Повесив трубку, Хлоя идет за чемоданом в гараж. Слесарь явится только в шесть, у нее есть время собрать вещи.

Выбирая, какую одежду взять с собой, Хлоя продолжает думать о Тени. Об этом незнакомце или, наоборот, старом знакомом, который решил превратить ее жизнь в кошмар. Будет ли он в ярости, что упустил ее, что она на несколько дней ускользнула из-под его власти? Отомстит ли по возвращении?

Если только не отследит ее.

Если только он вообще существует… Кроме как в ее голове.

Она предпочитает отбросить эти два варианта, один страшнее другого.

На какой-то момент он застывает перед шкафом в спальне.

Наконец берет джемпер, который она особенно любила. Подносит его к лицу, закрывает глаза и долгие минуты вдыхает запах. Стоя в пустой комнате с реликвией в руках.

Гомес не плакал с момента кремации. Больше сил нет.

Впрочем, сил нет ни на что. Только на боль. Но на это особых сил не нужно. Достаточно просто продолжать жить. Даже если наполовину, даже если это всего лишь иллюзия жизни.

Он садится на кровать с шерстяным джемпером в руках. Вокруг тишина.