Он попятился и на цыпочках припустил по дороге. Негромко свистнул – и два «пенька» поднялись из папоротниковых зарослей.

– Уходим, парни… Счет два – ноль не в нашу пользу. Ладно, мы еще посмотрим, кто тут самый хитрый…

В одиннадцать вечера они приблизились к окраинам Аллеридо со стороны прибрежного парка Фронтир. Тучи рваными хлопьями неслись по небу, сила ветра продолжала нарастать. Но дождя, который смыл бы этот остров, пока не было. В округе – ни души, лишь отдельные машины проносились по трассе за жиденькой пальмовой «лесополосой». Было слышно, как волны на причалах яхт-клуба с шумом разбиваются о причал. Имеющие горький опыт владельцы судов давно увели свои яхты в эллинги… Въезжать на «паленой» машине в городские кварталы Андрей не рискнул – запарковал джип подальше от горящих фонарей у неприметного здания без опознавательных знаков. В багажнике «Плимута» нашли засаленные сумки, сложили в них оружие, забросили за плечи. Подхватили под локти мычащего Чичо и поволокли в ближайшую подворотню…

– Это здесь… – шептал он, путая русские и испанские слова. – Это точно здесь… Только не бросайте меня, посадите куда-нибудь…

– Не бросим мы тебя, амиго, – уверял Андрей. – Теперь ты наш брат на веки вечные. А ну-ка, мужики, давайте подсадим этого героя…

Чичо сидел, как гордый орел, на крышке мусорного бака, вертел головой, а десантники достали оружие, разбрелись по закоулкам. Они находились в затрапезном малопосещаемом переулке. Глухие кирпичные стены, горы складированной тары, благоухающая помойка, огороженная сеткой. Ветер носил по брусчатке полиэтиленовые пакеты, обрывки картонных ящиков. Чуть поодаль – неподвижные силуэты припаркованных машин. Но вот зажглись подфарники, завелся двигатель. Неприметная малолитражка отклеилась от бордюра и медленно двинулась к ним. Андрей отступил за контейнер и шепнул сыщику, чтобы пригнулся. Из остановившейся машины вышла женщина, и он облегченно перевел дух – она, непредсказуемая креолка, краса и гордость Больших Антильских островов… У женщины блестели глаза, она с рычанием суетилась вокруг Чичо, потерявшего от страха дар речи. Десантники стащили его с контейнера, положили на заднее сиденье. Взгляд женщины сверлил Андрея; тот боялся, что она может на него наброситься.

– Послушайте, Тереза Эсмеральда, не держите на нас зла, – взмолился он. – Мы оплатим все расходы… но только не сейчас. Слово чести, мы обязательно вернемся и с вами свяжемся – вот только закончим одно небольшое дельце по нашей… м-м, волонтерской части. Чичо поправится… и знаете, Тереза Эсмеральда… – замямлил он, не выдерживая «критичного» взгляда, – в конце концов, Чичо сам виноват, что забрался в эту выгребную яму. Не погонись он за длинным долларом, ничего бы такого не произошло…

– Ладно, Эндрю, помолчите… – Женщина вздохнула – у нее пропало желание делать из десантников мелко нарубленные котлеты. – Я знаю, где можно укрыть его на несколько дней; там окажут всю необходимую медицинскую помощь. Это недалеко, хорошие друзья – они мне дали на часок свою машину… Держите, – она извлекла с переднего сиденья пакет. – Здесь немного еды – мне почему-то кажется, что после нашей встречи вы ничего не ели. И еще, – она досадливо отмахнулась, давая понять, что плевать хотела на благодарности, – вам надо где-то провести ночь, спрятаться от урагана. Со мной нельзя – я не могу беззастенчиво пользоваться человеческой добротой. Запомните адрес: улица Фальмагон, 8/9, второй этаж – это за парком, на окраине. Моя двоюродная сестра Долорес. У нее уже была полиция, а сейчас тихо. Пока бушует ураган, за безопасность можно ручаться – никто не приедет. Уходите же, не надо слов… – Женщина явно нервничала от близости статного русского парня, дышала неровно. – Уходите… – процедила она со злостью, – видеть вас больше не хочу – и вас, Эндрю, и ваших друзей… – Она споткнулась. – Спасибо, хоть Чичо привезли, не оставили подыхать в джунглях. Ох, получит он у меня…

– Эндрю, не смотри так на Терезу Эсмеральду… – простонал с заднего сиденья Чичо. – Это не твоя женщина, ты ее смущаешь…

Они неслись к машине как на крыльях. От обузы избавились, хавчик под мышкой, имеется место для ночлега. А главное, самая очаровательная женщина полушария не порвала российских десантников на мелкие кусочки!

– Сейчас меня покормят… – предвкушал на бегу Генка. – Поклянись, Андрей Николаевич, сядем в машину – сначала пожуем, а потом поедем. Жрать охота до помешательства! Я чуть в помойке там не начал ковыряться, из нее так вкусно пахло…

Но у машины их уже ждали. Значительно позднее до Андрея дошло (никто из россиян об этом не подумал) – все «тачанки» здешних «махновцев» оборудованы датчиками слежения. Хорошо, хоть Чичо с подругой успели «проскочить»! Пока разобрались, что случилось у деревни, сориентировались, отправили запрос оператору, подтянули людей в нужный квадрат… Бойцы рассаживались по местам, когда из темноты выросли демоны, окружили, и единственное, что понравилось Андрею, это фраза, брошенная с акцентом по-испански: «Не убивать, брать живыми!» Те же самые разбойники, но за ниточки дергала серьезная публика! Дверь, которую Куприн собрался захлопнуть, вырвалась из руки – он вылетел вслед за ней на улицу, – пакет с продуктами полетел на землю, его мгновенно затоптали. Андрея схватили двое, но он вырвался, ударил под ребра, погрузив кончик локтя в грудную кость. Ощущения от такого удара, словно в кишки вогнали черенок от лопаты. И пошел хлестать – сгорели предохранители, мозг закипел. Темные силуэты плясали перед глазами – невнятные, обезличенные. Он почувствовал дыхание в затылок, свалился, как куль, уходя от удара, треснул кулаком по волосатой лодыжке. Это за Чичо, у него был такой же перелом. Криминальный элемент взвыл белугой, выбыл из дела. А Андрей уже катился, пытаясь припомнить, куда же подевалась сумка с автоматом. Впрочем, к черту автомат, не до него! Провел подсечку, подпрыгнул, вмазал кому-то под дых не самым спортивным образом. И снова хрипло дышали за спиной – он ударил затылком, кажется, попал – и только собрался возликовать, мол, нет приема против офицера российского спецназа! – как его с отмашкой треснули битой по лбу. Искры брызнули из глаз. Куприн зашатался, впадая в прострацию. Лоб у него не каменный, но выдержал, череп не распался на две половинки, но сознание забилось раненой птицей в клетке, а конечности перестали слушаться…

Он упал на колени, его схватили сзади за локти, и, пока не прилетела заключительная плюха, он наслаждался финалом драки. Проценко бился, как гладиатор, махая кулаками во все стороны. Но демонов слетелась стая – и где они мобилизовали такую толпу? Один отвалился, ползал по брусчатке, подбирая потерянную челюсть. Кто-то толкнул Проценко, тот ударился виском о раму дверного проема. Короткая потеря координации – и этого было достаточно: набросились, затоптали… Генка вырвался из толпы с сумкой в руках. Некогда вытаскивать автомат; схватил ее за лямки, раскрутил и швырнул, как пращу, прореживая вражеские ряды. Хищно засмеялся… и затрясся в конвульсиях, когда синяя дуга электрошока вонзилась под ребро. Полная дезинтеграция, к чертовой электрической матери… Крикун разбросал повисших на нем драчунов, метнулся к зданию – и в следующее мгновение уже бежал обратно, занося здоровенную трубу. К черту шпагу, дайте дрын! Двоих он просто смел – они покатились по брусчатке, как березовые поленья. Но совладать с инерцией Алексей не смог – его закрутило вместе с трубой, и стая пираний набросилась на него, принялась рвать и крошить…