— Так хоть ножны, что ж ты с мечом по городу ходишь, народпугаешь! — не унималась бабка.

А вот это и впрямь было хорошим советом. Из полотняногомешка, лежащего под лотком, бабка сноровисто извлекла несколько ножен. Виктор слюбопытством оглядел их — дерево, обшитое грубой шершавой кожей. Примерил меч —и он вошел в первые же ножны, легко и крепко, словно те были сделаны на заказ.Странно. Даже бабка растерялась и покачала головой:

— Гляди ж ты… нашел себе одежку.

Цена, заломленная за ножны, показалась Викторупреувеличенной раза в два. Но он молча расплатился и двинулся дальше.Пристегнутые к поясу ножны стали путаться в ногах, он молча, не думая, сдвинулих по поясу, и оружие словно вспомнило свое место.

Разбойники тоже приостановились у торговок одеждой, и Викторс любопытством покосился на них — неужели купят себе по паре трусов? Но так далекоих слепое поклонение не заходило. Предельник просто пощупал кожу курток,скривился, подозвал младшего сына, что-то ему сказал и легонько толкнул.Мальчишка бросился с площади со всех ног.

Виктор продолжил знакомство с местным товарнымассортиментом.

Женщина лет сорока, в цветастом сарафане с ярко накрашеннымлицом торговала выпивкой. В основном — кувшинчики с плотно пригнаннымикрышками, но стояло и с десяток бутылок. Стекло грубое, неровное, словновручную дули… а ведь так и есть, наверное. Вместо этикеток к стеклу приклееныкусочки светлой замши, на которых старательно выведены названия: «Эльфийскаякрепкая», «Медвежья», «Горный бальзам».

Экспериментировать Виктору не хотелось, и он побыстрееотошел от лотка. На обратном пути… если приведется. Вот уж можно будет удивитьдрузей!

А самым последним Виктор увидел то, что и не чаял найти.Перед коренастой, приземистой старухой, стоящей чуть особняком, лежалатоненькая кипа газет.

Самых настоящих! Отпечатанных! Виктор протянул руку — ибабка ловко, с неожиданной силой, хлопнула его по пальцам:

— Заплати сначала… много вас, грамотных, развелось…

Голос бабки был грубый, гортанный. Сзади издал легкий рыкПредельник и двинулся ближе. Виктор обернулся — одним взглядом заставив егоубраться на место, посмотрел на бабку.

Твердое, морщинистое лицо. Немалые усики. Приплюснутый нос ижесткая пакля волос.

Гном! Гномиха, точнее!

— Сколько?

— Золотой, — тоном, долженствующим означать одно:«проваливай!», ответила гномиха.

Виктор трижды проклял свои интеллигентские заморочки,всеобщее начальное образование и не отбитую за тридцать лет тягу к печатномуслову. Но ведь из газеты он сможет почерпнуть массу важного о Срединном Мире.Верно? А что цена велика… так и бумага здесь редкость…

Он положил рядом с газетами золотую монету, подчеркнутовыбрав ту, что поменьше. Гномиха, ничуть не смутившись, попробовала монету назуб и протянула ему газету. Виктор жадно впился глазами в текст.

«Путеец».

К названию газеты так и напрашивалось добавить «Красный», ноВиктор сейчас был готов читать все, от «Вестника эльфоводства», до «Вечернегоупыря». Его взгляд скользнул ниже.

Все статьи, хоть и набраны были русскими буквами, вовразумительный текст не складывались. «Каратаро почесун» — это было еще самоебезобидное. А вот «ххрртых гоочек» и «гуу тру», и «сеф» и «лл!!!» — с тремявосклицательными знаками!

Гномий язык?

Из всего текста знакомыми были лишь предлоги… хотя ктознает, что означает для гнома «и», «у», «на»?

Впрочем, нет. Каждая статья была снабжена крошечнымпримечанием по-русски, заключенным в черную рамочку. «История 1054 километрапути». «Сравнительный анализ прибыльности грузовых и пассажирских перевозок».«Семьдесят лет в хирде — мемуары. Продолжение.» «Новости кланов (неподтвержденные)».

Виктор быстро пролистал газету — все шесть страниц. Никакихрисунков и фотографий, ясное дело, не было. Судя по шрифту, печаталась газетана чем-то ужасно примитивном… И никаких статей по-русски, за исключением этихиздевательских резюме.

Он посмотрел на гномиху — та, в полном восторге, ждала егореакции.

— Спасибо большое, — сказал Виктор. — Я найду этой… бумаге…применение.

Сложил газету в осьмушку и запихал в карман джинсов.

Гномиха побагровела, раскрыла рот, но так ничего и неответила. Ближайшие бабки, наблюдающие за происходящим, захихикали. Гордыйсвоей маленькой победой, Виктор пошел к вокзалу.

— Владыка…

Он обернулся. Мальчик, которого Предельник куда-то отсылал,стоял рядом, протягивая Виктору тугой сверток.

— Возьмите, Владыка…

— Мне не надо ваших подарков, — устало ответил Виктор. —Отнеси отцу. Понимаешь?

— Владыка, возьмите, или он меня убьет.

Пожалуй, это не было фигурой речи. В глазах мальчика былстрах.

— Что это? — сдался Виктор.

— Куртка, Владыка. Вы искали себе куртку.

Виктор молча развернул сверток, и в руках его развернуласьчерная ткань.

А ткань ли?

Больше всего материал, из которого была сшита куртка,походил на рыбью кожу. Черную рыбью кожу, где каждая чешуйка была размером сдетскую ладошку. Изнутри — подкладка из короткого меха, тоже черного. И как быВиктор не относился к нежданной и пылкой любви хуторян, но куртка былавеликолепной. Она словно обещала уют, защиту и от ветра, и от дождя, и даже отпредательского удара.

— Спасибо, — сказал он наконец, борясь с искушениемнемедленно надеть куртку. — Сколько я должен?

Мальчик испуганно замотал головой.

— Ладно. Спасибо еще раз. А теперь уходите, хорошо? Скажиотцу, что мы в расчете, я ему глубоко признателен, и все такое прочее…

Не дожидаясь ответа, Виктор почти вбежал в вокзал. Иоказался в маленьком «кассовом зале». Во всяком случае, тут было два окошечка,за которыми скучали женщины невнятного возраста, на деревянных скамьях спалипомятые личности — не то люди, похожие на гномов, не то гномы, похожие налюдей, а под потолком чуть покачивалась пыльная люстра.

Решительным шагом подойдя к одну из окошечек, Виктор сказал:

— Мне нужен билет на «Стрелу Грома».

— Куда?

А куда, действительно?

— До… Что дальше — Луга или Рянск?

— Рянск, — фыркнула женщина.

— До Рянска.

— Класс?