— Как вы посмели убить моего слугу?

Водный распластался в рывке, стремясь дотянуться до Викторамечом. И вновь что-то случилось — подаренный меч будто ожил, руки заработалисами, отбивая удар, ноги ступили в сторону — Водный пролетел мимо, едва непопал под удар кистеня, снова закрутил свою пляску. Но во взгляде его появиласьрастерянность. Не страх — он, наверное, был готов умереть. Удивление, чтопротивник сумел уйти.

— Мой гнев на тебе… — прошептало что-то, живущее сейчас вВикторе. Меч пронзил воздух, мимоходом отбросил вражеский клинок и скользнул погорлу Водного.

Наступила тишина. Водный таращил глаза вниз, словно пыталсяразглядеть тонкий, еще не кровоточащий разрез на горле.

Взревел паровоз. Уже рядом, уже где-то на путях. Водныйдернулся — и голова его откинулась назад, открывая рассеченную наполовину шею.Кровь ударила тугим фонтаном. Не в силах человеческих было так стоять — сперебитым позвоночником, с перерезанными артериями. Но он стоял — покаПредельник с негодующим рыком не пнул его в спину.

— Спасибо, Владыка… ты отплатил за жизнь твоего раба… —Предельник опустил ногу в тяжелом ботинке на спину Водного. Хрустнули кости.

Виктор глянул на распахнутую дверь. Появись там сейчас хотьодин противник — и сможет ударить в спину. Но за дверью по-прежнему клубилсятуман.

— Где остальные, Предельник?

Разбойник двинулся к двери, с ясным намерением проверить.

— Стой! Пора уходить!

Они побежали к дверям на перрон, где так и продолжали стоятьсыновья разбойника. Дисциплинированные ребята… Мальчик бросился следом, на мигостановившись у тела брата. Виктору показалось, что в глазах его блестят слезы.

Да уж. Надежды не было — не выжить после того, как два мечапронзают тело насквозь…

Вновь рев паровоза — совсем, совсем рядом. Видно,встревоженный шапкой тумана над вокзалом машинист терзал гудок…

Будто ждали сигнала!

Ощущение опасности, чуждой силы, стало ярким до боли. Викторповернулся — вовремя, чтобы увидеть, как разлетается в щепки дверь, рушитсячасть стены — и в зал входит, втекает нечто…

Словно амеба распухла до исполинских размеров, будто задверью была не пустая площадь, а огромный, сейчас лопнувший аквариум — тугойводный вал, скованный поверхностным натяжением, усилившимся до небывалыхпределов, мчался по залу. Приподнялся, вскинулся, вопреки всем законам природы.Обрел форму — исполинского, метра под три, человека, сложенного бурлящимиструями воды.

Предельник схватил остолбеневшего Виктора, оттолкнул заспину, заорал, уже без всякого пиетета:

— Беги, Владыка! Беги! Кресс, ко мне!

Старший сын разбойника бросился к нему, они застыли рядом —две крошечные фигуры против водного монстра.

Раздался булькающий смех — исполинские ладони потянулись кним. Предельник с воплем обрушил удар кистеня на лапу чудовища. Шипастый шарпрошел сквозь воду без сопротивления — и с грохотом отвалился, упал, источенныйржавчиной, рассыпающийся рыжей трухой.

Виктора вытолкнули из двери. Он даже упал на ровные каменныеплиты, едва не наткнувшись на собственный меч. Следом выскочили двое сыновейразбойника — младший и парень лет двадцати.

— Быстрее, Владыка…

В их самоотверженности, в готовности бросить отца и братаради Виктора было что-то жуткое. Как загипнотизированный, Виктор кинулсябежать. Сквозь молоко тумана, к темному силуэту, скользящему по путям…

Нельзя! Нельзя бросать тех, кто готов идти ради тебя насмерть! Ведь есть в нем что-то, кроются какие-то навыки — не случайно же онубил одного из Водных! Надо встать рядом с Предельником, а не убегать подгипнозом… гипнозом собственного страха.

Вопль — позади. И не разберешь, кто кричит — Предельник илиего сын. И не поймешь, предсмертный это крик или торжествующий.

…Пространство таяло, растворялось в белизне. Он не бежал —летел. Мчался сквозь светлую, будто в Питере, белую ночь. Лишь один взглядназад — и страх сковывает разум. В пене облаков скользит крылатая тень.Исполинская. Грозная. Смертоносная. То ли звезды сияют в белоснежной чешуе, толи она горит собственным светом. Крылья равномерно колотят разреженный воздух,в огромных мерцающих глазах — ярость. Он посмел бросить вызов чудовищу, посмел— хоть и не в силах еще был справиться. И теперь его догоняет властитель неба ихозяин глубин, повелитель тверди и господин огня.

Тот, чье имя — Дракон…

Не вступай в бой, в котором нет для тебя победы…

— Стойте, Владыка! — юноша окликнул его в последний момент,Виктор едва не слетел с перрона — прямо на рельсы, под надвигающуюся горужелеза. Ужас чуть не вырвался истошным криком — явь и бред смешались, он готовбыл поверить, что навстречу и впрямь несется крылатое чудовище.

Паровоз прошел совсем рядом — Виктора обдало жаром открутобокого медного котла, толкнуло струей уже выдыхающегося пара. Поездостанавливался. Потянулись вагоны — нарядные, выкрашенные в охряной цвет.Бронзовые поручни, фонарики, трепещущие вымпелы над вагонами. Проблески светаиз окошек.

Подбежали сыновья Предельника — тяжело дышащие,пошатывающиеся. Неужели он так быстро улепетывал с поля боя?

Виктор ожидал вопросов, советов, может быть — просьб. Нобратьям было не до того. С обнаженными мечами они замерли по бокам от него,вглядываясь в туман, так же как их отец — готовые умереть.

— Ребята, все уже в порядке, — не очень-то веря себе сказалВиктор. — Уходите.

Старший паренек впервые заговорил с ним:

— Отца и Кресса уже не спасти.

Голос у него был хриплый, то ли простуженный, то ли несломавшийся до конца.

— Дух Воды — это смерть. Мы можем его задержать, но неубить.

— Но мы задержим, Владыка, — тонким голосом добавил мальчик.

Фанатики! Безумные фанатики! Виктор вдруг понял: его нерадует то, что этот фанатизм поставлен на служение ему. Что-то тут было отлживых историй о солдатах, прыгающих под танки с криком «За Сталина!», отяпонских камикадзе, вонзающихся в палубы авианосцев, от сектантов, режущих себевены по приказу сумасшедших пророков.

Повернувшись к вагону, он ударил кулаком по закрытой двери.Заорал:

— Открывайте! Ну, открывайте же!

И дверь сразу же открылась. Будто требовалось лишьпопросить.

— Чего орешь-то?

На лесенке — надраенной, как на корабле, медной, стоялкоренастый гном. В мышиного цвета форменной одежде, с коротким посохом в руке.