– Почему не видно посадницы? Отчего не встречает?

– Любонега ушла.

– Куда ушла? К родителям? Тогда срочно пошлите за ней!

– Нет, она совсем ушла.

– То есть как это – совсем ушла? – не понял Вадим. – Надолго, что ли? Когда обещала вернуться?

– Насовсем ушла из дворца, господин посадник, – мрачно проговорил чашник. – Вместе с портным Немиркой уехала из Новгорода, теперь они живут в Ладоге.

Холод прошел по всему телу Вадима. У него сразу пропала радость от возвращения в родной город, все стали немилы. Он взошел на крыльцо дворца, бросил через плечо:

– Ко мне никого не пускать!

Войдя в свою горницу, он как во сне снял верхнюю одежду, тяжело опустился на скамейку, оперся локтями о стол. Что нужно этим женщинам? Олислава захотела богатства, ради него отреклась от любви. Чего мало было Любонеге? Мало у нее было роскоши, драгоценностей? Разве что птичьим молоком он ее не обеспечивал. И всю свою любовь отдавал, ни с кем не делил. Так что же надо было ей, Любонеге, от него?..

Но может, он явился жертвой какой-нибудь порчи? Может, кто-то из его недоброжелателей навел на него черный заговор, поэтому так не везет в любви? Ах, поговорить бы сейчас с Нимилявой, она бы сумела раскрыть причину череды неудач. «У тебя нет жены, – сказала она. – Я не вижу ее рядом с тобой». Как она сумела предугадать уход Любонеги, даже не зная, никогда не видя ее! Но Нимилява далеко, не услышать ему больше ее вещих слов. К кому обратиться? Слышал он, что жила в Новгороде древняя старушка, которая слыла в народе ведуньей. Может, к ней наведаться?

И Вадим отправился к старушке. Домишко ее врос в землю, только маленькое окошечко, закрытое бычьим пузырем, подслеповато глядело на мир. Внутри избы было полутемно, густо пахло разными травами, дымом. На скамейке под шубой лежала сухонькая старушка. Вадим от порога вежливо и уважительно поздоровался с ней, попросил позволения приблизиться. Она слабо пошевелила рукой. Он принял это за разрешение и встал возле. Из провала черных глазниц смотрели на него живые, внимательные глаза. Вадим присел на скамеечку, стоявшую рядом, кратко рассказал про свои горести.

– Не вижу я на тебе порчи, – сказала она слабым голосом. – Чист ты душой и перед людьми чист. Этим и пользуются некоторые алчные люди, и не можешь ты устоять перед ними.

Она немного передохнула, продолжала:

– Нахрапистые люди будут наседать, и тебе все труднее будет сопротивляться им. Будущее твое, судьба твоя будет зависеть от того, сумеешь ли противостоять этим бездушным и бесчувственным людям, или им удастся совратить тебя на пагубные дела. Я дам тебе оберег от лихих, злобных и недобрых глаз. Запомни и обязательно исполни их в течение одного месяца ежедневно.

Она вновь замолчала и слегка пошевелилась, как видно, собираясь с силами. Затем стала говорить тем же слабым, но уже наставительным голосом:

– В новолуние поставишь на свежем воздухе деревянное ведро с водой и поместишь в него серебряную вещицу до рассвета. Как только взойдет солнце, внесешь ведро в дом, поставишь в темное место и накроешь льняной тканью. На следующий день вечером смочишь серебряной водой кусок ткани, слегка отожмешь и оботрешься начиная со ступней и заканчивая лицом. При этом нужно будет читать старинный заговор.

Она прервалась, отдышалась. Спросила:

– Запомнишь что я скажу?

– Запомню. Память у меня хорошая, – ответил он.

– Тогда слушай и запоминай: «Я, Вадим, вышел не из дверей в дверь, а из двери в ворота. Пошел к морю-океану, к бел-горюч Алатырь-камню. Из-под камня две речки бежит, две струи журчит. В одной реке вода живая, в другой мертвая. Правой рукой живой воды зачерпну, левую в мертвую опущу. Правой рукой себя окачу, а левой водичку по миру пущу, чтобы чернь сторонняя в землю ушла и ни на кого не перешла». Запомнил?

– Накрепко запомнил. Не собьюсь.

– Тогда иди. Только обязательно исполни, что я тебе наказала.

«Две ведуньи одинаково предсказали мою судьбу, – с удивлением думал он, шагая по пустынным улицам Новгорода. – Нимилява наставляла меня идти прямой дорогой, никуда не сворачивая, а старая колдунья советовала не слушаться зловредных людей. Я знаю, о ком они говорили, поэтому буду остерегаться и делать по-своему, как мне ум мой и сердце подсказывают».

Он дождался новолуния и в течение трех дней добросовестно исполнял указания старой ведуньи. А потом его отвлекли различные важные дела. К тому же в нем победило убеждение молодого и здорового человека, что никакие напасти ему не страшны и он сможет обойтись без заклинаний и проделок, и он скоро забыл и про предсказания ведуньи, и про ее наставления.

Как-то в горницу Вадима пришел Азар и по-домашнему расположился за столом, закинув ногу на ногу. Вадиму это не понравилось. Хоть и не очень стеснялись купцы, бояре и другие люди, приходившие к нему решать различные дела, да и он принимал всех по-простому, но такого развязного поведения никто из них себе не позволял. Вадим замер в своем кресле, будто охотничья собака, сделавшая стойку на птицу. Ничего хорошего для себя он не ожидал. Так оно и получилось.

– Помнишь, Вадим, как мы с тобой ходили на корабле в Колобжег? – спросил Азар.

– Как не помнить? Конечно, помню.

– Разве плохо я тебе уплатил?

– Уплатил как всем. Но и мы рисковали ради тебя.

– Это когда?

– Например, когда датчанина на дно моря отправляли…

– А-а-а… Я и забыл!

– Неплохой товар ты тогда получил, было из чего платить морякам.

– Это точно… Но я не об этом. Любонега вот от тебя ушла…

– Я бы тебе не советовал вести разговоры про это! – предупреждающе проговорил Вадим и сделал нетерпеливое движение.

– Да не о ней речь, совсем не о ней! Ты меня не так понял! – заторопился Азар. – Когда ты женился, мы все правильно поняли твое решение назначить своего тестя на должность главного мытника на пристани. Место доходное, а как не порадеть своему родственнику!

Вон куда хватил Азар, никогда не пропускавший возможности урвать жирный кусок. Теперь понятно, зачем пришел.

– Опозорила тебя его дочь на весь город. Это надо же – убежать с каким-то сосунком в Ладогу! Наверно, не обошлось без одобрения отца. Неужели простишь обиду?

Вадим и сам думал, что Валомира надо смещать с должности главного мытника, а на его место ставить другого человека. Зарвался человек. Мзду брал без зазрения совести, считая, что зять-посадник покроет его. Так оно и получалось. Но это надоело Вадиму, к тому же алчность тестя кидала тень на него, правителя Новгородской земли. Он еще раньше прикидывал, кем бы заменить его. Человеком честным и справедливым, но такого среди бояр и купцов не находилось. Но вот сейчас, когда слушал Азара, расхотелось ему это делать, тем более назначать этого пронырливого и ухватистого человека.