Эти слова отрезвили Вадима. Он бросил нехотя:

– Зайди, коли так…

Они зашли в горницу, он посадил ее против себя, стал хмуро глядеть ей в лицо. Наверно, пришла жаловаться на кого-то или просить помощи. Усталая, замученная семейными заботами. Сколько он повидал таких за время посадничества, не запомнить. Буркнул:

– Говори. Слушаю. Только имя свое назови.

– Чеславой меня нарекли. А дело мое простое. Взяли с мужем заем у одного ростовщика, его Жеглом звать.

– Взяли, значит, отдать следует. В чем вопрос?

– Так нечем отдавать-то! – в сердцах произнесла женщина.

– Я-то при чем здесь? Мне за тебя платить не с руки.

– А я и не заставляю. Я помочь прошу!

– И чем я тебе смогу помочь? – удивился Вадим, думая, как бы побыстрее избавиться от нее и нырнуть на полчасика в постель.

– Поговорить с этим Жеглом, чтобы он отсрочил мне платеж!

– Э-э-э, голубушка, – проговорил он, вставая, – ты не к тому явилась. Иди отсюда прямиком к ростовщику и умоляй его об этом! Я тебе в этом не помощник!

И он вышел из горницы.

На другой день она снова явилась. Вадим этому несказанно удивился.

– Не придумали с мужем, у кого занять?

– Нет у меня мужа, – скорбно ответила женщина, глаза ее увлажнились слезами. – Умер он год назад от поветрия. У нас почитай пол-улицы отправились на погост, вот и он с ними.

Она стояла у дверей, он даже не пригласил ее к столу, надеясь быстро отправить обратно, но теперь внимательно рассмотрел ее. Простое льняное платье облегало стройный стан, лицо не отличалось красотой, но большие серые глаза из глубоких темных глазниц смотрели на него внимательно и строго. И было в этом взгляде что-то неуловимо похожее на взгляд его матери, и он подумал, что, наверно, у нее много детей. Спросил:

– Оставил детишек на шее?

– Двоих.

– Ну ты проходи, проходи. Может, что-нибудь придумаем.

Она села напротив. Теперь он бы назвал ее даже красивой, такими глубокими и понимающими были ее глаза. Они будто светились изнутри, и он проникся к ней доверием и расположением.

– И куда же вы подевали заем? – спросил он.

– Куда, куда… Собирался он мастерскую по пошиву обуви открыть. Золотые руки у него были. Наняли троих учеников, пошли заказы. Только игрок он был, в кости играл. Страсть у него была такая. Как начнет, так остановиться не может. Вот все и просадил. Обещал найти средства и расплатиться, да вот боги призвали к себе. Не успел отдать долги.

– И сколько ты теперь должна?

– Двадцать гривен.

«Десять лошадей, или семь строевых коней», – прикидывал Вадим, не переставая рассматривать собеседницу, которая все больше и больше ему нравилась. Любил он женщин смелых, решительных, с независимым характером.

– Средства немалые, – задумчиво сказал он. – И как собираешься отдавать?

– Как-нибудь соберу. У мужа научилась обувь тачать. Заказчики хвалят. Займу у знакомых. Может, родня поможет.

«В таком же положении оказалась Олислава, – размышлял Вадим. – Только долг ее был во много раз больше. Пытался я помочь ей, да не под силу оказалось. Может, на сей раз выручить эту женщину? Что мне стоит? Родителей я обеспечил, а больше заботиться не о ком…»

Он полез в мешочек, подвешенный на поясе, вынул двадцать гривен, положил перед ней на стол.

– Бери. Потом отдашь.

У нее широко раскрылись глаза, она стала подбирать слова благодарности, не зная, с чего начать. Чтобы не унижать ее, он быстро встал, сказал:

– Я должен оставить тебя. Меня ждут срочные дела.

И вышел.

Вадим и вправду спешил. Размышляя, кого назначить старшим мытником, он вспомнил своего друга детства Радку, которого за необычную честность ребята звали Блаженным. Зайдя к нему в дом, Вадим увидел его сидящим за рабочим столом, он шил кафтан. Возле него лежали две кошки, еще пара неслышными тенями прогуливались по избе, одна из них подошла к Вадиму, стала мордочкой тереться об его ноги; еще несколько их лежало на скамейке, поглядывало с печи.

– Э, да ты весело живешь! – проговорил Вадим, обнимая худенькое тельце друга. – У тебя тут целый кошачий мир обитает!

– Забавные твари, – приглашая Вадима за стол, говорил Радко. – И у каждой свой характер. Вот Ласкунчик, он всегда норовит забраться ко мне на колени. А вот Жиган, он вечно голодный, хотя я кормлю его в первую очередь и ест он от пуза. Чего ни положишь на стол, обязательно сворует. Не поверишь, ест все подряд: и огурцы соленые, и горох, и репу… Как только у него все переваривается! А это красавица Милана, – взял он на руки трехцветную пушистую кошку. – Такая хитрющая, такая коварная! Всегда первая затевает драку, вовлекает этого вахлака Жигана, а при моем появлении тотчас норовит улизнуть в какое-нибудь укрытие и оттуда наблюдает за происходящим…

Он еще рассказывал про своих питомцев, выставляя на стол еду и питье. Наконец уселся напротив Вадима, взял бокал:

– Ну давай выпьем за встречу. Ты так высоко поднялся за то время, пока мы не виделись, что дух захватывает! Думали ли мы, когда забавлялись детскими играми, что станешь посадником, главой города… Вот как жизнь порой распоряжается!

– Завидовать нечему, Радко. Столько забот навалилось, столько хлопот одолевает, что передохнуть и перевести дыхание некогда. Но не это главное. Жизнь наизнанку увидел такую, что порой жить неохота. Никогда не думал, что столько грязи наверху водится, столько жестокости, злобы и озверения в борьбе за власть проявляется…

– Неужто правда? Никогда не думал…

– Наверху в одежде ходят чистенькой, пищу едят отборную, но в такой лютости пребывают… Пожил я там, и у меня такое ощущение, будто я нужник почистил. Нет, народу не надо знать, как власть наверху делается…

– Нелегко тебе, брат. Ну, а ко мне зачем пришел? Не думаю, чтобы только поплакаться, не такой у тебя характер.

– Угадал. Хочу предложить тебе большую должность. Нужен мне честный человек, на которого бы я мог положиться. Соглашайся, не отказывайся.

– А справлюсь?

– До десяти считать умеешь? Вот и все твое умение. Встретишь купеческий корабль, взойдешь на него и займешься своим прямым делом: перед тобой купец разложит товар, ты каждую вещь проверишь, пересчитаешь. Как до десяти дойдешь, одну вещь отложишь в сторону – это в казну. Потом снова до десяти считай – и снова новую вещь в сторону. Пока весь товар не переберешь. Справишься?

– Любому ребенку по плечу.

– Я думаю. Только будут тебя сбивать со счета, на это никогда не поддавайся.

– Понимаю, мздой начнут смущать…

– Вот-вот.

– Ты знаешь, как я отношусь ко взяткам.