…а пацан лежит на брюхе за деревьями в дюжине ярдов от вертолетной площадки и потеет, несмотря на холод, и на бровях у него сосульки; он молится о дополнительном ходе в игре, которую Оп-девять считает сыгранной…

– Сейчас? – шепчет девушка, лежащая в снегу рядом.

– Еще нет.

Ход надо сделать до того, как Нуэве подойдет к вертолету. Главное – рассчитать время. До этого момента у пацана не было выбора, он двигался в кильватере событий, и вот настал миг, когда он либо начнет управлять ими, либо погибнет под их лавиной. В шато его ждет доктор Мингус со скальпелем и пробирками.

Поэтому, когда полозковые шасси вертолета касаются обледеневшего бетона, пацан вскакивает и мчится прямо к площадке. Он бросает АК-47 и поднимает руки. В одной пусто, в другой черная коробочка. Большой палец лежит на синей кнопке.

Пехотинцы ничего не понимают. Они вскидывают винтовки и берут на прицел его долговязую фигуру, их пальцы подрагивают на спусковых крючках.

Оп-девять просекает, в чем дело. Мгновенно, потому что это его работа – соображать быстрее других. До большинства еще только начинает доходить, что ситуация изменилась, а Оп-девять уже усвоил новые правила, просчитал последствия и делает ответный ход.

Он кричит пехотинцам, чтобы опустили оружие, но из-за рокота вертолета его не слышат, и он проводит ребром ладони по горлу, а «птичка» тем временем садится. Пилот вырубает двигатель.

Пацан идет к шеренге вооруженных пехотинцев, растянувшейся между ним, вертолетом и местом в кольце стволов, где стоит Нуэве.

Руки над головой.

Палец на кнопке.

Если он ошибается, ему конец. И девушке, очевидно, тоже. Нуэве убьет ее, потому что она бесполезна. И не важно, что она его любит… или любила… и его чувства, если они были, тоже не имеют значения. Он Оп-девять, и нет ничего важнее миссии.

Парень молится, чтобы у Мингуса с его пробирками еще сохранилась цель. Он не знает, в чем она заключается, но надеется, что все еще остается для АМПНА «предметом особого интереса».

– Опустите оружие, – хладнокровно скомандовал Нуэве. – Пусть проходит.

Я прошел сквозь шеренгу, и она снова сомкнулась. Я держал коробочку, Нуэве – трость, а люди за нами – штурмовые винтовки.

– Тот самый миг, когда я скажу: «Вот мы и снова вместе, Альфред Кропп».

– Мы выходим из клуба АМПНА, – сообщил я. – Мы с Эшли.

– Это больше напоминает «Отель Калифорния»,[15]Альфред.

– Что?

– Песня такая была, еще до твоего рождения. Хочешь нажать на синюю кнопку? Вперед. Нажимай.

Мой палец завис над ней.

– Промедление смерти подобно, – мягко заметил Нуэве.

Я нажал на синюю кнопку. Соседняя красная замигала.

– Ты действительно необычная фигура, Альфред. В другой жизни мог бы стать отличным АНП. Сейчас ты скажешь, что у тебя нет выбора, потому что мы его тебе не оставили.

– Вы не оставили мне выбора, – кивнул я.

– Выбор между тем, чтобы провести здесь остаток жизни лоботомированным гостем, и немедленной гибелью – это вообще не выбор. Ты скорее умрешь.

– Верно. Я скорее умру, чем буду жить овощем.

– И ты ставишь на то, что твоя смерть совершенно расстроит наши планы насчет тебя.

– Я знал, что ты уразумеешь.

Нуэве сверкнул глазами:

– Я разумею все. А если я скажу, что у нас более чем достаточно образцов, чтобы не считать твое дальнейшее существование оправданным?

– Я отвечу, что ты блефуешь.

Его брови поползли вверх.

– Потому что?..

– Потому что, будь это правдой, ты бы не приказал им опустить оружие. Я вам еще нужен. Не знаю зачем, но, если я нажму на эту кнопку, вам меня не видать. Подытожим: если я вам нужен, Нуэве, ты меня отпустишь.

– Это правда, – кивнул он. – Но вопрос не в этом. Вопрос в том… сделаешь ли ты это? Способен ли ты? Я должен поверить, что ответ утвердительный. Ты это понимаешь.

Я повернулся к Эшли:

– Садись в вертолет.

Она посмотрела сперва на меня, потом на Нуэве, но не тронулась с места.

– Садись в вертолет, – повторил я.

Эшли шагнула вперед, и трость Нуэве рассекла воздух. Из наконечника выпрыгнуло лезвие. Я поднял коробочку над головой и крикнул:

– Сделаешь это, и я нажму на кнопку! Клянусь Богом, испанская сволочь!

Лезвие замерло в воздухе в сантиметре от горла Эшли.

Наши глаза встретились. Нуэве моргнул первым. Он медленно опустил трость, перевел взгляд на Эшли и чуть заметно кивнул.

– Иди, – велел я Эшли.

Она побежала к вертолету, и пока не исчезла за дверью, никто из нас не произнес ни слова.

Я снова повернулся к Нуэве.

– Знаком ли ты, Альфред, с законом убывающей отдачи?

Я, не спуская глаз с Нуэве, отступил. Ребята с винтовками меня не заботили. Главное – Нуэве. Одним мановением руки он мог приказать открыть огонь. Но он не собирался это делать. Уже на полпути к вертолету я понял его истинные намерения: он даст нам уйти.

– Ты же понимаешь, что не скроешься! – крикнул он вслед. – Мы найдем тебя, где бы ты ни спрятался. Ты просто оттягиваешь неизбежное, Альфред.

– Делай, что должен ты, а я буду делать то, что должен я.

Я поднялся в вертолет, занял место рядом с Эшли и бросил спецустройство ей на колени. С моим хроническим везением я мог случайно нажать на красную кнопку, а потому попросил Эшли подержать его у себя.

Пилот таращился на нас. Я повращал указательным пальцем. Он включил двигатель. Через минуту мы оторвались от земли и поднялись над верхушками деревьев. Я посмотрел в окно и увидел одинокую фигуру. Он был не так уж далеко, чтобы я не сумел разглядеть ироническую улыбку.

В телефоне-автомате возле единственного в аэропорту ресторана «Бистро и бар капитана Джека» я набрал 800. Эшли ждала меня за столиком. Пару раз меня отвлекали туристы, которые спрашивали, как и куда пройти. Наверно, я в своем черном комбинезоне был похож на местного служащего.

– Администрация, с кем вас соединить? – спросила женщина с иностранным акцентом на другом конце провода.

– С Абигейл Смит, – ответил я.

Возникла пауза.

– Директор Смит не может сейчас говорить.