***

Госвин, дорогой мой мальчик.

Я уже стар и немощен. Я не могу исполнить то, что обещал твоему деду, горячо мною любимому Роже. Заклинаю тебя, стань моим посланником. Посланником возмездия. Восстанови справедливость. Род за род. Позор за позор. Проклятие за проклятие.

Возможно, ты слышал легенду об обиде, которую мой алчный до чужого отец нанес твоему высокочтимому деду. Мне горестно от того, что я должен говорить с тобой об этом, но это мой долг. Я дал клятву.

Легенда не лжет. Дьявольская похотливость моего отца наложила печать позора на весь твой род. Твоя бабушка, не вынеся унижения, скончалась, оставив твоего отца сиротой, а своего супруга — моего благородного друга — глубоко несчастным человеком. Ты жил, не зная ни истории своего рода, ни своих корней.

Мне следовало давно выполнить обещание, данное твоему деду. Но я преступно и малодушно медлил. Тянул время, отодвигая тем самым то, что во имя правосудия должно было свершиться. В свое оправдание я могу сказать только то, что не мог, не хотел увидеть унижение, которое испытал бы мой сводный брат Карл, если бы месть осуществилась. Он был славным рыцарем и благочестивым мужем. Он не заслужил позора. Но и брат давно пал на поле брани, а я все медлил.

Отец мой в могиле. Бог покарал его за грехи. Положил ему уходить из этого мира тяжело и в сумеречном состоянии души. Уверен, что Всевышний оставил его. Но отец должен узнать, что человеческая кара его настигнет и спустя много лет. Он этого боялся при жизни и пусть вздрогнет после смерти.

Месть, которой так боялся мой отец, заключена в картине, написанной твоим, отмеченным божественным светом таланта, дедом. Сию картину надобно поместить в тайное место в одном из городов, важных для отца моего Филиппа. И лучше, если местом этим будет храм, который имел большое значение для герцога Бургундского. Мне думается, что храмом божественного правосудия может послужить Onze-Lieve-Vrouwekerk в Брюгге, как место, в котором Филипп проводил 1 капитул ордена Золотого руна — дела всей его жизни. Дела, которым он гордился и похвалялся. Отец мой пришел бы в ярость, узнай он о кощунстве и надругательстве над его святыней.

Настоятель церкви Святой Богоматери ищет бриллиант, который украсил бы его приход. Изыщи способ доставить ему удовольствие. Найди бриллиант, мой мальчик. Да пусть достойным обрамлением ему станет главный неф этого прекрасного и величественного храма. А сердцевиной бриллианта станет картина твоего дела. И не будет покоя на небесах нечестивому Филиппу, герб которого висит над скамьями молящихся прихожан храма Святой Богоматери. Отец будет знать и дрожать в ожидании того, что кто-то, хоть и спустя столетия, откроет страшный тайник.

Чтобы указать путь к сердцевине, посылаю тебе изумительной красоты книгу из библиотеки своего отца. В нее должна быть вложена нить Ариадны, которая приведет к ограненному бриллианту, а вместе с ним и к…

И да свершится месть!

P.S.: Есть во Флоренции мастер Микеланджело Буонаротти. Божественный. Найди способ с ним связаться.

Нежно любящий тебя Антуан — Великий бастард Бургундский,

обманутый и преданный собственным отцом.

Часть IX

Глава 1

Случается так, что город, прежде невиданный, сразу же открывается путнику. Становится близким, понятным и родным. Тогда происходит следующее: город немедленно начинает обвивать благодарного путника своими узкими, извилистыми улочками, показывать, как радушный хозяин, все свои сокровища, не таясь и не скупясь. Скорее, похваляясь своим богатством, нажитым и сбереженным за века. Являет счастливцу большие и малые чудеса, стараясь увлечь его в сказочные лабиринты, пролегающие меж старинных домов. Покажет то бронзовую собаку, мирно сидящую на фронтоне под черепичной крышей и пристально следящую за жителями, то льва, царственно возлежащего у входа в ратушу, то маленькую, неприметную дверь, ведущую из зеленого сада за средневековой каменной стеной, увитой диким виноградом, к темноводному каналу, то древний мост с вопросительно выгнутой, усталой за многие века спиной, то взметнувшийся к самым небесам небывалых размеров собор, красотой своей и величием затмевающий все виденное ранее. Подслеповатые днем и мягко освещенные ночью окна собора никого не вводят в заблуждение — ни для кого не тайна, что внутри собора обитают призраки. Они сходят с полотен великих, поднимаются из серебристых ковчегов и искусно выполненных саркофагов, томятся под кирпичными сводами нефов.

Сам город, как и великий храм, полон призраков. Они живут в старинных зданиях с помутневшими витражами на ставнях, на рыночной площади, в галереях, монастырях и музеях. Брюгге — город призраков, где под кажущейся миловидностью пряничных домиков толпятся сонмы духов.

И это тоже сразу становится понятным путнику, только что вошедшему в город.

Глава 2

— Василиса, я решила твою судьбу, — торжественно произнесла Александра Сергеевна, входя в номер племянницы.

— Что именно и как именно? — не отрываясь от книги поинтересовалась Василиса.

— В этот момент ты должна была кинуться ко мне и заключить меня в объятия. Но нет, так нет, — почти обиделась тетка, но тут же продолжила. — Я собралась с силами и сходила к нотариусу. Составила, между прочим, на тебя завещание, — она выжидательно посмотрела на племянницу.

— Я получу дом, мельницу, осла и кота в сапогах?

— Черствая, неблагодарная девчонка! — в праведном гневе воскликнула Александра Сергеевна. — Ты получишь шикарную, московскую квартиру. И не только!

— То есть, кот все-таки будет? — лукаво улыбнулась неблагодарная племянница.

— Нет, ну вы посмотрите на нее! — Александра Сергеевна остановилась посреди комнаты и в негодовании возвела очи к небу, призывая всех святых посмотреть на этакие чудеса. — Не будет тебе кота. А будешь издеваться, завещание сожгу.

Василиса поднялась, обняла тетку и проговорила ей: «Я Вас и так люблю. И мне не нужна квартира и «не только». Я рада, что Вы просто у меня есть».

— Детка, я, конечно, польщена, но от наследства тебе все равно никуда не деться. Ты знаешь, детей у меня нет, завещать некому, — отозвалась на неожиданное, но приятное признание тетка. И грустно добавила, — сын был и тот умер.

— Как? — мгновенно позабыв обо всех шутках, воскликнула Василиса. — Как был? Как умер? Вы же говорили, что нельзя!

Александра Сергеевна тяжело опустилась на кровать: «Я говорила, что нельзя было своих иметь, это верно. Но приемных-то можно. Я долго мужа уговаривала. Уговорила. Мы и взяли. Нашли хорошенького мальчика Мишеньку, похожего на Валентина Давыдовича, как две капли воды. Зажили полноценной семьей. А через два года он умер, сын наш».

Александра Сергеевна затихла и