– Встань! – приказал он рабу. – Мне нужно подумать, возможно я смогу помочь тебе.

– Господин! – воскликнул Кодр поднимаясь с колен, – Я сделаю всё, что вы попросите, только пообещайте…

– Я не собираюсь ничего обещать тебе, раб! – повысил голос Идоменей.

Кодр умолк, боясь ещё больше разгневать хозяина дома. Он заранее смирился со всем, что ему предложит господин Идоменей, другого выхода не было. Как всё не вовремя, такое несчастье, теперь, когда он уже скопил необходимую сумму денег, чтобы выкупиться из рабства и приобрести небольшой домик с участком… он уже и женщину себе присмотрел… Эх!

– Расскажи мне, Кодр. Расскажи всё по порядку, что происходило в доме твоего господина этим летом.

Кровать Идоменея мягко покачивалась, словно он ещё плыл по морю на керкуре, дождь закончился, лёгкий ветерок проникший в комнату через приоткрытое окно раздувал занавесь балдахина словно парус. Но если на корабле, в тихую погоду он быстро засыпал убаюканный волнами, то сейчас, не смотря на глубокую ночь и усталость, Морфей никак не хотел распахивать ему свои объятья. Гектор из соседней комнаты слушал, как вздыхает и вертится на ложе его господин. В такие бессонные ночи спасение только в одном. Слуга поднялся со своей лежанки и бесшумно вышел из комнаты.

– Господин! – шёпот прозвучал над самым ухом.

Идоменей резко приподнялся на локте и увидел стоящую перед ним женщину, волосы её были распущены, она куталась в длинную накидку, которую придерживала у груди обеими руками.

– Что ты здесь…, – начал было Идоменей, удивлённый, что рабыня посмела без разрешения прийти в его покои.

В простенке между окнами он увидел Гектора, который снял резной колпак с медного лампиона, чтобы приглушить свет. Идоменей откинулся на спину, рабыня, посчитав это за приглашение, скинула с себя накидку, скользнула к мужчине под одеяло. Нагая, трепещущая, она прижалась к Идоменею всем своим телом, и он слышал, как часто и звонко бьётся сердце в её груди.

В первый раз Идоменей проснулся на исходе ночи, недоумённо ощупал войлочное одеяло, что лежало поверх обычного, видимо, неугомонный Гектор, боясь, что господин озябнет под утро, укрыл его потеплее. Рядом с ним спала рабыня, её тёмные волосы словно водоросли разметались по подушке. Когда он проснулся во второй раз, женщины рядом уже не было.

Ещё вчера, мучаясь от бессонницы, Идоменей обдумал весь сегодняшний день, с юности он привык планировать свои дела как на дальнюю, так и на ближнюю перспективу. Пока раб накрывал стол к завтраку, Идоменей попросил Гектора принести письмо, доставленное из Тритейлиона. В своём послании Федра лишь вскользь упомянула о делах поместья, в основном речь шла о сыновьях, также она просила Идоменя как можно быстрее приехать в Тритейлион, и опять же, привезти с собой письма мальчиков, по которым она ужасно скучала.

– Гектор, ответ я напишу позже, а пока, прошу, отправь в поместье самого сообразительного раба, пусть передаст на словах, что дела задерживают меня в городе на неопределённое время, письма сыновей привезу с собой, жду встречи с нетерпением, желаю госпоже здоровья и всех благ.

– Слушаюсь, господин, – склонил голову слуга, – но тут ещё одно послание для вас.

– От кого?

– От Нисифора.

– Потом, – Идоменей отмахнулся от письма управляющего, – пошли в порт узнать, какие корабли отплывают завтра из Прекрасной Гавани и куда.

– Так через декаду ваш корабль, господин, отправляется на зимовку в Ольвию, неужели запамятовали?

– Нет, в Ольвию не надо, куда угодно, только не туда, – загадочно сказал Идоменей.

Подперев рукой голову, Пирра лежала на неубранном после ночи ложе и наблюдала за одевавшимся мужчиной. Это был он – её сотер, её спаситель. Она ждала его долго, с того самого дня, как родные отвезли её на рынок, где продавали рабов и скотину. Потом был дом женщины с синими, как ледышки, глазами, после него далёкий остров посреди моря. Землевладелец с Эвбеи был стар и недолго развлекался с ней. Когда он умер, Пирра стала жить с его старшим сыном. Женившись, молодой хозяин отпустил её, дал денег, чтобы она смогла вернуться на родину. В порту, когда Пирра искала корабль, идущий в Таврику, она познакомилась с одним навархом, он уговорил её отправиться с ним в Милет. В городе они сняли дом и жили вместе, пока у неё не закончились деньги, потом он уплыл и больше не вернулся. Что дальше? Пирра нахмурила брови. Мужчины, много мужчин. Она уже перестала надеяться, что её кто-то спасёт, и падала всё ниже. Повезло попасть на симпосий к одному военачальнику, он заплатил щедро, и теперь у неё были деньги, чтобы вернуться в Таврику. Здесь снова – пиры, вечеринки, мужские тела, молодые и старые. Это возвращение ничего не изменило в её жизни, везде было одно и то же. Страсть этого мальчишки, Агафокла, совсем не трогала её, увидев его богатый дом, она хищно решила – возьмёт отсюда, сколько сможет, будет как те, что брали от неё всё, вычерпывая душу до самого донышка. И вот, когда она всё глубже проваливалась в трясину пьянства и разврата, появился он – её меднокудрый спаситель. В ту ночь все перепились, Агафокл от вина ослаб настолько, что не смог взять её. Сон ли это был, явь ли? Всё плыло в сизой угарной дымке. Кто-то грубо тряхнул её за плечо, она открыла глаза и увидела перед собой рыжего верзилу. «Какой урод!», – мелькнуло в голове. Её отчего-то развеселило это воспоминание, и Пирра уткнулась лицом в подушку, чтобы подавить смешок. Мужчина склонился над ней:

– Почему ты смеёшься?

– Потому что мне хорошо, а хорошо мне оттого, что я люблю! Тебя одного люблю и никого больше любить не буду!

Он с сомнением покачал головой, и она рассердилась:

– Не веришь? Тогда уходи и не возвращайся! Но если вернёшься, то я буду знать, что ты поверил мне.

Он ушёл, а к полудню прислал мальчишку, который передал, что начальник стражи поехал сопровождать обоз какого-то купца и вернётся через два дня. Два дня! Настроение Пирры сразу испортилось, а тут ещё прибежала рабыня и сообщила, что в саду её ждёт приличного вида господин.

– Зачем ты меня злишь? Зачем? – кричала Пирра на рабыню, – Ты знаешь, я не принимаю никого и никогда! Слышишь? Никогда принимать не буду! И записок читать не буду! И не пойду никуда!

– Госпожа, ваш посетитель выглядит солидно и совсем не похож на тех…

– Они все непохожи, а как напьются, становятся словно демоны! Веришь ли, – понизив голос продолжила Пирра, – проснулась я однажды после пирушки, а вокруг вповалку все гости голые лежат, и повсюду красными пятнами то ли кровь, то ли вино. Хотела встать, а не могу, словно держит какая-то сила, гнёт к земле. Заметила, рядом большой кубок стоит, весь переливается золотом, да каменьями драгоценными, думала напьюсь из него и сил у меня прибавится, наклонилась я над кубком, обхватила губами край, а в кубке том не вино, а кровь…

– Человеческая? – задрожала от ужаса рабыня.

– Человеческая, но пахнет, как вино.