– И что же было дальше, госпожа?

– Хочу губы от края кубка отвести, а они как приклеенные.

– Неужели отпили?

– Нет! Он меня спас, мой меднокудрый! Выхватил кубок из рук, укрыл своим плащом и унёс из этой хазины.

– Тот господин, что ходит к вам сейчас?

– Да, это он, мой милый! – гордо вскинула голову гетера, и, понизив голос, зашептала, – он мне потом сказал, что кубок тот из человеческого черепа сделан, и кто из него напьётся, тот навсегда вампиром станет!

– О, боги! – воскликнула служанка, и, подозрительно оглядев хозяйку, осторожно спросила, – госпожа, вы точно из того кубка не пили?

– Нет же! Нет! Я что, похожа на вампира!

– Но тот, господин, что ждёт вас в саду, тоже непохож.

– Опять ты за своё! Хорошо! Пойду! Но если он меня обидит, так и знай, получишь столько оплеух – три дня с красными щеками ходить будешь!

Пирра предстала перед гостем с опущенными глазами, как и полагается женщине. Пока ждала, когда он заговорит, не выдержала, бросила быстрый взгляд из-под ресниц, глаз зацепился за край вышитого гиматия, на синем фоне пурпурные зубья меандра.

– Ты ли скифянка, бывшая рабыня, а теперь гетера по прозвищу Пирра, прибывшая из Милета прошлой весной?

– Да, господин…, – Пирра удивлённо подняла глаза на мужчину.

Никто ещё не говорил с ней таким официальным тоном, уж не сборщик ли налогов этот незваный гость. Нет, на сборщика он не похож. Её многоопытный взгляд сразу оценил и стать, и хорошую одежду мужчины, и манеру держаться с холодной вежливостью.

– Откуда вы знаете меня, господин? Кто вы?

– Неважно, где я услышал о тебе, а имя моё знать тебе не обязательно, хотя… я – Идоменей.

– Я слышала о вас, господин Идоменей, – почему-то испугалась Пирра.

Она действительно о нём слышала, на одной из пирушек кто-то упомянул его имя, и это очень разозлило Агафокла. С трудом продираясь сквозь недавние события, Пирра вспомнила, что Идоменей, кажется, какой-то родственник Агафокла.

Идоменей разглядывал Пирру, и не находил в её внешности ничего такого, что могло бы сподвигнуть разумного мужчину передать пятую часть своего состояния в руки ростовщика. Он видел перед собой невысокую, слегка пухленькую девушку с мягкими чертами лица, она чем-то напомнила ему рабыню, что приходила к нему на ложе прошлой ночью, только Пирра немного моложе и другой масти. Ярко-рыжими конопушками были обсыпаны лицо девушки, шея и руки. Золотые глаза Пирры, так восхищавшие Агафокла, без подводки выглядели несколько поблёкшими. Ничего колдовского или, тем более, демонического в образе молодой женщины не было, он знал это ещё вчера, когда Кодр, пытаясь оправдать своё бездействие в отношении бесчинств хозяина, принялся его уверять, что рыжая скифянка околдовала и опоила господина Агафокла приворотным зельем. «Знаю я это зелье, по 100 драхм за мерет», – усмехнулся про себя мужчина. Гетера была в просторном домашнем хитоне из плотной ткани, трудно было определить, насколько хорошо она сложена. Впрочем, он пришёл не затем, чтобы оценивать прелести Пирры.

– Я пришёл тебе сказать, что ты должна уехать.

– Что это значит, господин? – изумлённо распахнула глаза молодая женщина.

– Ты уезжаешь, Пирра. Собирай свои вещи, завтра ты покинешь Прекрасную Гавань.

– Но… я не могу… не хочу никуда ехать!

– Так надо, Пирра. Так будет лучше для всех.

– Нет! – крикнула она, сверкнув глазами.

– Если ты не согласишься покинуть город добровольно, то тебя насильно посадят на первый попавшийся корабль, разумеется, твоё барахло никто собирать не будет, и ты высадишься на берег без обола в кармане, – объяснил ей ситуацию мужчина, и жёстко добавил, – догадываешься, что тебя дальше ждёт?

– Это из–за него… Да? Из-за Агафокла? Из-за его даров? – запинаясь, проговорила Пирра, – Что, если я всё верну ему? Или вам? А, господин? Всё-всё верну, и подарки, и то, что из дома его взяла.

Но Идоменей, не собирался торговаться с нею:

– Завтра я пришлю к тебе своих рабов, они перенесут твои вещи на корабль, или тебя… без вещей.

Хи-о-на – новая жизнь, новое имя, но оно почему-то не вызвало у девочки такого отторжения, как Левкея. Когда госпожа ласково говорит ей: «Иди, сядь подле меня, Хиона», – то невозможно не откликнуться на этот зов. Тогда она усаживается на низкую скамеечку у ног своей госпожи, и та перебирает своими белыми пальцами её кудри. От этой, давно позабытой, ласки у неё глаза наполняются влагой, а в носу противно щекочет.

Размеры дома, в котором она теперь жила, после закутков школы гетер впечатляли. Поначалу Хиона боялась заблудиться среди всех этих дверей, лестниц и переходов. Ещё больше девочку удивило, что этот огромный дом был почти пуст, вместе с нею здесь постоянно проживало всего пять человек. Покои новой госпожи и её служанки Галены располагались на верхнем этаже, внизу рядом с купальней находилась комната Клитии, напротив – кухня с кладовой и маленькая комнатушка, в которой спала кухарка. Две рабыни были приходящими, одна из них помогала на кухне, вторая занималась грязной работой – убирала, стирала, мыла полы. Кроме внутренних покоев были ещё внешние помещения – две галереи, верхняя и нижняя, одна над другой, примыкали к фасаду здания.

На следующий день после приезда, она познакомилась с кухаркой. Заглянув рано утром на кухню, Хиона увидела кругленькую розовощёкую женщину в косынке, которая, словно волчок, крутилась между пылающим очагом, над которым был подвешен медный котелок, и двумя горшками, в один из них она засыпала крупу, а в другом что-то время от времени помешивала. Девочка хотела незаметно улизнуть, но было поздно, женщина в косынке заметила её, она сделала знак приблизится и сунула ей в руки небольшую плетёную коробочку, в которой лежали жареные в меду орешки. Что сказала ей кухарка, девочка не разобрала, наверное, ей приказали, кому-то отнести это лакомство. Но кому? Она не стала переспрашивать, боясь, что женщина отругает её за непонятливость и бросилась искать Клитию. Девушка лишь посмеялась над страхами своей маленькой подруги, она запустила пальцы в коробочку и, схватив сладкий орешек, отправила его себе в рот. М-м-м! Вкусно! Хиона последовала примеру рабыни, они ели и смеялись, облизывая липкие от мёда пальцы, пока их не увидела Галена. Женщина приказала им привести себя в порядок и отправляться к госпоже, которая ожидала их в своих покоях.

В комнате, где ждала их госпожа, в то утро было свежо и светло, теперь, когда летняя жара спала не было нужды затворять ставни. Три комнаты шли одна за другой, дальнюю, самую маленькую, занимали огромные лари и сундуки, в них госпожа Федра хранила свою одежду, запасные одеяла, свёртки полотна, дорогую посуду и различную утварь из домашнего обихода. Во второй комнате находилась широкая кровать под расшитым цветами балдахином, на ложе по пушистому одеялу россыпь разноцветных подушечек. Напротив изножья кровати, у окна, два столика, один для умывания с мраморной столешницей. Второй, накрытый скатертью, с овальным серебряным зеркалом на подставке. Вокруг подножия зеркала разложено множество мелких предметов, это и приятно пахнущие баночки с флакончиками, и разных размеров коробочки, гребни, щёточки и кисточки. Названия и назначения всех этих необычных вещиц Хиона узнала позже, когда стала понемногу прислуживать госпоже. Большую часть дня госпожа Федра проводила в третьей комнате, там стояло большое кресло, стол с письменными принадлежностями, на стене была прибита полка со свитками, с которых на тонких бичевах свисали разноцветные печати. Тут же располагался рабочий столик с пяльцами и корзинка с цветными нитками. В этой комнате было две двери, одна из них вела в опочивальню Галены, вторая выходила в коридор с лестницей.