— Прямо рядом, — сказал Когэн, — потом чуть вперед. Чтоб я рядом с ним был, Кенни. Умничка.

Гилл остановил «4–4–2» с открытым правым задним окном на одной линии с окном водителя «кадиллака». Трэттмен лениво взглянул на соседнюю машину. Перевел взгляд на светофор.

Когэн высунул полуавтоматическую винтовку «сэвидж 30–06» из заднего окна «4–4–2» и выстрелил пять раз. Первая пуля расколола трещинами окно Трэттмена. Тот рванулся вправо — и резко осел. Когэн сказал:

— Молодец, Марки, всегда пристегивайся.

Когда Когэн закончил стрелять, «кадиллак» пополз вперед, Трэттмен криво навис над пассажирским сиденьем. Когда Гилл развернул «4–4–2» налево по Чеснат-Хилл-авеню, «кадиллак» уже был на середине перекрестка; он воткнулся в бордюр, а в жилых домах вокруг начали зажигаться окна.

Расселл с коричневым бумажным пакетом вышел со станции бостонской подземки на Арлингтон-стрит незадолго до шести и свернул с Арлингтон на Сент-Джеймс. У газетного киоска на углу старик резал проволоку на пачках «Глоуба». Двое в деловых костюмах ждали у ларька в светло-зеленом «форде»-седан, пассажир высунул из окна голову и левую руку с мелочью. Водитель посмотрел, как Расселл сворачивает направо по Сент-Джеймс. Взяв в правую руку микрофон, водитель сказал в него:

— Всем постам, это третий. Он наконец добрался.

Расселл перешел через дорогу, помедлив перед грейхаундовским автобусом из Бэнгора, заезжавшим на стоянку автостанции. Таксист третьего «желтого кэба» в очереди на станции сказал в микрофон:

— Четвертый всем постам. Веду. Он на тротуаре. Сейчас зайдет на станцию.

Светло-зеленый «форд» тронулся к следующему перекрестку. Свернул направо по Стюарт-стрит и заехал за автостанцию не с той стороны.

В самом автовокзале наверху лестницы стоял человек в голубом мундире частной службы безопасности — спиной к дверям, смотрел на отражение входа в окне зала ожидания. В правом ухе у него был телефон слухового аппарата.

Расселл вошел в автовокзал.

Мужчина в голубом склонил голову налево и, скривив губы, сказал в прямоугольный выступ на кармане форменной рубашки:

— Седьмой. Сбор всем постам.

Двое в деловых костюмах вышли из светло-зеленого «форда» и направились к дверям автостанции с восточной стороны. Таксист вышел из машины и направился к дверям с запада. Из синего «доджа-полары» перед автовокзалом вышли четверо. Двое направились к фасаду станции. Один — к таксисту с западной стороны. Один — к двоим из светло-зеленого «форда» с востока. Двое носильщиков, оба с телефонами слуховых аппаратов, отошли от стойки сдачи багажа и встали у дверей в глубине терминала. Один билетный кассир в белой рубашке вышел из-за стойки, медленно.

Расселл приостановился, когда кассир прошел перед ним. Тот разбудил пьяного, спавшего на лавке. Повел его к восточному выходу. Когда Расселл от них отвернулся, пьяный пошел самостоятельно.

Расселл подошел к ячейкам камеры хранения в западной части автостанции.

Человек в форме охранника наблюдал за ним с верха лестницы. Заговорил снова:

— Седьмой всем постам. Запад, западная сторона.

Расселл вставил ключ в ячейку 352 и повернул.

Люди из светло-зеленого «форда» вошли в автовокзал с востока.

Расселл открыл ячейку и вытащил коробку в коричневой бумаге. Раскрыл пакет, сунул коробку в него. Оставив дверцу ячейки приоткрытой, повернулся к центральному выходу автовокзала. Пакет он держал левой рукой.

Таксист вошел в западную дверь. Двое из багажного отделения вышли в главный пассажирский зал. Люди из «полары» вошли в центральный вход, а мужчина в форме охранника медленно отвернулся от главных дверей, когда Расселл к ним подходил.

Двое из светло-зеленого «форда» подошли к Расселлу сзади с обеих сторон. Когда до него оставалось полшага, крепко взяли его за локти. Расселл весь обмяк.

Тот, кто был от Расселла справа, сказал:

— Бюро наркотиков. Ты арестован. — В правой руке он держал хромированный автоматический пистолет сорок пятого калибра. Стволом он едва не ткнул Расселлу в лицо.

Тот, кто был слева, в левой руке держал наручники. Он сделал шаг назад, не выпуская руку Расселла, и завел ее за спину. Защелкнул наручники на его левом запястье и взял у Расселла пакет. Завел назад правую руку Расселла и замкнул на ней второй браслет. Обхлопал Расселла. Покачал головой.

Человек с пистолетом сказал:

— Ты, блядь, такой незамысловатый, друг мой. Вообще-то незамысловатый, блядь, до того, что я боялся, не забыл бы ты, где дрянь оставил, ключ бы не потерял или как-то. У тебя есть право хранить молчание. Все, что ты скажешь, может быть и будет использовано против тебя в ебаном суде. У тебя есть право на адвоката, и если адвокат тебе по карману, мы, многострадальные и благородные налогоплательщики, пойдем и отыщем тебе лучшего, блядь, маляра. Кроме того, мне кажется, у тебя есть право проверить голову, и в твоем случае еще очень надо посмотреть, есть ли в ней вообще хоть что-нибудь.

— Я хочу позвонить, — сказал Расселл.

Агенты подтолкнули его к выходу.

— У маршала в кабинете есть очень хороший телефон, друг мой, — сказал агент. — Замечательный просто аппарат. С него можно позвонить куда угодно в этой стране. То есть если ты умеешь номер набирать. А если не умеешь, мы тебя научим. Будешь звонить по межгороду, мы тебе это в счет впишем.

— Спасибо, — ответил Расселл.

— Дружок, — сказал агент, — спасибо ты себе оставь. Мне кажется, ты сильно удивишься, когда увидишь этот счет. Ты за такое, друг мой, тянешь на пожизненное. Если, конечно, твой друг в Нью-Йорке не сообразил, до чего ты тупой, и не продал тебе хинин или еще что-нибудь. Все хорошо, что хорошо кончается, не так ли, друг мой?

— Заткнись, — сказал Расселл.

Агенты вывели Расселла из автовокзала в темноту.

— А вот на это права ты не имеешь, друг мой, — сказал агент. — Это мое право. Но у меня к тебе есть небольшое предложение, друг мой, да? Захочешь поговорить — ты мне просто скажи, и я заткнусь. Только скажи слово, и тебе будет предоставлено слово.

— Пошел нахуй, — сказал Расселл.

«Полара» развернулась на Сент-Джеймсе и подъехала к автовокзалу.

Агент ткнул дулом пистолета Расселлу под ребра.

— Я, друг мой, — сказал он тихо, — не такие беседы имел в виду. Известно, что люди частенько падают, садясь в машины и выходя из них, и так далее, если они так разговаривают. Усек? — (Расселл ничего не ответил.) — И вот еще что, друг мой, — продолжал агент. — Ты не просто тупой, от тебя еще и воняет. Мне кажется, тебе светит двадцатка и ванна. Даже не знаю, что тебе больше надо.

— Тупой говнюк, — сказал Фрэнки. Он сидел у Амато в кабинете. — И кому, по-твоему, он, конечно, звонит. Мне. Только он забыл, что я переехал, поэтому он звонит Сэнди, поднял ее с постели, она злится и звонит мне, вываливает говна всю пайку, после чего я должен звонить ему, а у меня телка. И само собой, пришлось имя им говорить, а то они абы кому с ним разговаривать не дают.