Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Три хорошие вещи, подумал я.
Это одна из техник, которым я научился у своего терапевта.
Во время панической атаки я заставлял себя вспомнить три хорошие вещи, случившиеся за последние сорок восемь часов. Они могли быть важными или незначительными — главное, что эти хорошие вещи служили напоминанием о том, что все будет в порядке.
1. Я проснулся.
2. Матрос съел весь свой корм, который он категорически бойкотировал после того, как однажды я угостил его человеческой едой.
3. Я увидел Шей.
Три хорошие вещи — три вещи, которые когда-то показались бы мне совершенно обыденными. В особенности последний пункт.
Уиллоу велела водителю сделать несколько дополнительных кругов, прежде чем меня высадить, и, к счастью, я нашел силы взять себя в руки.
Уиллоу подвела меня еще к нескольким людям, и я очаровывал и восхищал — в общем, в совершенстве отыгрывал привычную роль. Пустые разговоры без намека на правду — они этого хотели, и я им это давал.
Я отвел взгляд от продюсера, который с увлечением рассказывал о том, как какая-то начинающая актриса сделала ему минет — обычный разговор за коктейлями, — и в тот момент, когда мои глаза замерли у парадного входа, я почувствовал, как маленькая искра, которая жила в моем сердце, снова начала разгораться.
— Извините, Пол, — перебил я его, отступая на несколько шагов.
Уиллоу поспешила за мной. Проследив за моим взглядом, она наклонила голову:
— Понятно, это Грейсон, но кто эти двое? Хм… — Она постучала пальцами по губам: — Я могу быстро разузнать, и…
— Шей, — пробормотал я, перебив ее размышления. — И ее кузина Элеонора.
— Шей, — повторила Уиллоу, выгнув бровь. — Ты имеешь в виду Шей, которая Шей? Та самая Шей?
Я кивнул, и этого хватило, чтобы Уиллоу оставила меня одного. За годы работы я не раз рассказывал Уиллоу о своей первой любви, и она всегда называла Шей моей Джульеттой — что было чистой правдой. Это я не был ее Ромео.
Я заметил Шей в ту же секунду, как она вошла в комнату. Она улыбалась, болтая с Элеонорой и Грейсоном, а когда она сделала глоток виски, все ее тело задрожало от удовольствия. Это тело…
Боже, это тело.
На ней было шелковое черное платье, которое сидело как влитое, подчеркивая каждый изгиб ее тела. Ее попка, как и всегда, выглядела потрясающе, а вишневый цвет ее губ сводил меня с ума.
Неожиданно для себя я обнаружил, что ноги сами несут меня в ее сторону. Мои чертовы ноги двигались независимо от моей воли, и я понятия не имел, что сказать Шей. Упомянуть о той ситуации, когда я пришел к ней ночью? Сделать вид, что ничего не было? Отвести ее в сторону и поговорить о прошлом? О том, как я ушел из ее жизни? Может, ей уже все равно? Господи. Слишком много мыслей, и совершенно нет времени, чтобы в них разобраться.
Она пришла без парня, и это заставляло меня чувствовать себя значительно увереннее.
— Боже мой, Грейсон! Это просто потрясающе!
Шей сияла, восхищаясь новейшими сортами виски моего друга. Ее бедра покачивались взад и вперед, в то время как напиток скользил по ее горлу.
Черт, эти бедра не могут лгать.
— Какой твой любимый? — выпалил я, как чертов дурак.
Я не сводил глаз с Шей, даже не удосужился взглянуть на Элеонору и Грейсона. Ее взгляд тоже был прикован ко мне.
Элеонора наклонилась и что-то ей прошептала. Шей мгновенно закрыла слегка приоткрытый рот.
Я провел ладонями по костюму.
— Элеонора, рад снова тебя видеть. Шей, давно не виделись, — пробормотал я.
Если не считать того случая, когда я поджидал ее у дома. Ночью.
— Ты выглядишь так же прекрасно, как прежде.
Чистейшая правда. Из красивой девушки Шей превратилась в умопомрачительную женщину.
Ее щеки залились краской.
— Спасибо, Лэндон. Ты тоже отлично выглядишь, — ответила она, слегка взмахнув рукой.
Я попытался подавить острое желание заключить ее в объятия. Разве я мог? У меня не было никакого права ее обнимать. Хотя мое тело не возражало против того, чтобы к ней прижаться. Я скучал по ее объятиям. Но вместо этого я выпрямился.
— Вижу, у тебя все тот же пылкий характер.
— А я вижу, ты все такой же лопоухий, — парировала она, на этот раз с легкой улыбкой.
Ее улыбка.
Я скучал по ее объятиям и улыбке.
Я стоял там, после стольких лет, не зная, что сказать. Все что я чувствовал — ужасную нелов-кость.
Чертову неловкость.
Грейсон и Элеонора, должно быть, это поняли, и, извинившись, оставили нас наедине. Когда мимо прошел официант с образцами напитков, мы с Шей одновременно потянулись к подносу и так же синхронно опустошили рюмки.
До неприличия идеально.
Я засунул руки в карманы и улыбнулся как полнейший придурок:
— Ты правда считаешь, что я все такой же лопоухий? В прошлом году журнал People назвал меня обладателем самых сексуальных в мире ушей.
Я попытался сбавить градус неловкости, но, кажется, все стало только хуже. Она не засмеялась, но улыбнулась. Черт, я так давно не слышал ее смеха. Мне ужасно хотелось узнать, как она смеется.
Я прочистил горло:
— Я надеялся, что мы сможем поговорить до того, как вечеринка наберет обороты.
— Поговорить? О чем?
Обо всем на свете, черт возьми.
— Ну, во‑первых, я хотел извиниться за то, что пришел к тебе прошлой ночью. Грейсон упомянул, что ты будешь на вечеринке, и я сказал, что хотел бы встретиться с тобой заранее. Рейн дала мне твой адрес. Я поступил необдуманно, и мне очень жаль.
— Это было немного неожиданно, но не беспокойся. Извини, что так быстро ушла. Это была странная ночь.
— Нет, я понимаю. Честно говоря, в ту ночь я надеялся поговорить о нас.
— О нас?
Я расправил плечи и выпрямился.
— Я знаю, что это странно, но я хотел убедиться, что между нами все хорошо.
Она приподняла бровь, совершенно сбитая с толку.
Попробуем еще раз.
— Когда Грей сказал мне, что сегодня ты придешь, я хотел убедиться, что между нами все в порядке. Я… э-э… знаю, что наши отношения закончились не самым лучшим образом. — В ответ на эти слова она громко фыркнула, но я продолжил: — Но я хотел убедиться, что мы сможем без проблем находиться в одном помещении.
— Почему
