— Хочешь, пожарю? — спросила Настя безо всякого энтузиазма.

Любочка покачала головой. Она приняла решение.

— Пожарю я сама. А вы, молодежь, если хотите сделать доброе дело, прочитайте-ка мне эти грамоты вслух. А то я и не разберусь.

Настя обрадованно закивала, поняв, что ее не припашут к приготовлению обеда, и сунула листочки обратно Денису. Самого текста оказалось немного, но им пришлось давать пространные комментарии чуть ли не к каждой фразе, потому что Любочка проявила редкостное незнание предмета. Больше всего ее поразило, что ни дочь, ни ее мальчик не задавали никаких вопросов, словно она попросила почитать ей программу телепередач на завтра. Может, увлечение Третьей стражей достигло такого размаха, что подобные семейные чтения стали повсеместной традицией?

Когда откровения виртуальных Стражников были исчерпаны, антрекоты уже перешли на самообслуживание, пропитываясь собственным соком под крышкой, а скрученные мотки лапши весело бурлили в кипящей воде. Любочка резала салат и пыталась осмыслить полученную информацию.

— Ребята, ну а сами-то вы что об этом думаете? — обратилась она к своим помощникам, без особой, впрочем, надежды на успех. Она уже задавала этот вопрос в машине, при их первой встрече с Денисом, и получила в ответ нечто презрительно-равнодушное. Эту парочку совершенно не волновали Третья стража и ее поклонники, а также тот факт, что тысячи мальчишек и девчонок сходят с ума по рыцарям и ведьмам. Им даже не хотелось узнать, почему взрослая и серьезная Любовь Ивановна тоже подсела на эту тему. Сейчас Настя или ее самоуверенный избранник выдавит из себя еще какое-нибудь жаргонное словечко. Как он тогда сказал? Метель? Нет — пурга. И с чего вдруг пурга?

Денис ответил первым и настолько неожиданно, что даже Настя уставилась на него во все глаза.

— Сон разума рождает чудовищ.

— Сон? — переспросила Любочка.

— Это название картины Гойи, — бросила Настя, уже привыкшая работать переводчиком между мамой и Денисом. Ей было невдомек, сколько картин и их названий узнала Любочка, пока жила с ее отцом. Вот уж тоже был лучший художник…

— Когда разум спит, — объяснил мальчик, — в сознании рождаются чудовищные образы, которые человек принимает за реальность. Отсюда все суеверия, мистика, вера в потусторонний мир и так далее. С древних времен мало что изменилось. Ведь у многих людей разум за всю жизнь так и не просыпается.

— Это ты сам придумал? — с восхищением и недоверием спросила Настя.

— Да нет, — Денис улыбнулся своей ангельской улыбкой. — Так мой папа говорит. Но я с ним согласен. Вот, собственно, то, что я думаю, Любовь Ивановна, о Третьей страже.

— Интересно, — пробормотала Любочка, сливая воду с лапши. Оценить столь мудрые мысли она была сейчас не готова.

— Мам, что-то еще? — спросила Настя без обычного нетерпения в голосе. И Люба, спохватившись, догадалась, что ей неловко после недавнего объявления о сватовстве оставаться наедине с Денисом. Вроде как Рубикон перейден, ну а дальше что? Кроме того, мама неожиданно стала участницей ее личной жизни, и эта новая ситуация требовала освоения и закрепления. Короче говоря, не хотелось сейчас Насте уходить из кухни.

— Ну, если что-то еще… А помогите-ка мне, ребята, написать письмо в один журнал.

В двух словах она растолковала, что ей нужно. И опять это не вызвало ни вопросов, ни удивления.

— Писать — это к Денису, — сказал Настя, исчезая и мгновенно появляясь с блокнотом и ручкой. — Он тебе все что угодно сочинит, хоть поэму, хоть речь в Ассамблее ООН. У него папа известный журналист.

— Илья Михлин из «Комиссара», — просветил ее лучший сочинитель всего что угодно, не выказывая ни смущения, ни гордости. — Он иногда по телевизору выступает с экономическими обзорами. Но вы, наверное, их не смотрите.

Любочка, увы, никогда не увлекалась экономическими обзорами. Про газету «КомиссарЪ» она, конечно, слышала и видела по телевизору ее рекламу, но не более того.

— Вы от себя будете писать? — уточнил сын известного журналиста. — То есть от имени женщины вашего возраста и так далее?

— Пожалуй, даже от своего имени, — решила Любочка. — С надеждой на встречу.

Она думала, что придется диктовать, но мальчик лишь попросил ее перечислить факты, которые должны упоминаться в письме. Вернее, как он выразился, тезисы.

— Вот, — сказал он минут через десять. — Вы извините, почерк у меня плохой. Я в основном на компьютере печатаю. Но вы потом все равно перепишете своей рукой.

Любочка пододвинула к нему тарелку с уже остывающим обедом, сделала страшные глаза Насте, которая, как обычно, вяло ковыряла кусок мяса и размазывала лапшу в лужице кетчупа. И принялась за письмо.

Прочитав его, она поняла, что слава лучшего сочинителя закрепилась за Денисом не зря. И если он рисует не хуже, чем пишет, то действительно неизвестно, кто из них гордость курса — он или Настя. Любочка бы никогда в жизни не смогла написать такое письмо. И в то же время, если б она его писала, оно бы выглядело именно так — искренне и неуклюже.

«Уважаемый ведущий рубрики Влад Шипов!

Меня зовут Любовь Ивановна Дубровская, можно просто Люба. Ваш журнал я всегда читаю с большим интересом, особенно про Третью стражу и всякие аномальные явления.

Я долго думала, прежде чем написать. Но чувствую, что должна кому-то рассказать, что со мной происходит.

Я всю жизнь чувствовала в себе необыкновенную Силу, о которой говорит господин Рыцарь Заатар, но никто мне не верил. Про мою бабушку рассказывали, что она была колдуньей, но я ее помню плохо. Мои родители были партийными, и, сами понимаете, в нашем доме о колдунах и потустороннем мире говорить было не принято. Даже про бабушку я слышала только от соседок. Но я и сама всегда знала, что кто-то болен или вот-вот заболеет, и предчувствовала беду, и иногда даже просыпалась утром и понимала, что мне сегодня из дома выходить нельзя, а то случится что-то плохое.

А люди, которые мне вредили, всегда бывали наказаны. Они или заболевали, или умирали, или с ними происходило какое-то несчастье.

Я никому об этом не рассказывала, но всегда знала, что у меня есть эти способности. Только удивлялась, что мне совсем не хочется лечить людей, помогать им, снимать порчу. И главная Сила приходит ко мне, когда я злюсь.

Теперь, почитав ваши статьи и интервью Рыцаря Заатара, я понимаю, что все потому, что я — злая ведьма. Раньше бы я огорчилась и напугалась, а теперь, наоборот, меня это радует.

Мне уже больше тридцати лет, жизнь скоро пройдет, а хочется увидеть что-то, кроме работы и домашнего хозяйства, попробовать свою настоящую Силу. Прошу Вас передать мое письмо Рыцарю Заатару, может быть, он скажет, смогу ли я стать Настоящей Ведьмой и вступить в Третью стражу.

Не смейтесь надо мной, пожалуйста, если что-то не так.

С уважением, Люба Дубровская».