Кадишш в полнейшем недоумении уставился на кирпичную стену, словно после слов лейтенанта на ней могло появиться нечто такое, чего он прежде не замечал.

– А что там, собственно, может быть? – спросил у Андрея Эйх.

– Все что угодно, – ответил Андрей. – Как я полагаю, мы находимся в зоне чрезвычайно высокой концентрации запредельной реальности. Мы уже успели так мощно заявить о себе, что можно не рассчитывать на то, что наше присутствие здесь останется незамеченным. Ну а поскольку мы сами не желаем приобщиться к коллективному сознанию запредельной реальности, она постарается принудить нас к этому.

– Каким образом? – спросил Шагадди.

– Вспомни Гиблый бор, – ответил ему Андрей. – Все, что происходило там, может теперь повториться и здесь. Проще всего трансформировать неактивное сознание, поэтому, как я полагаю, для начала запредельная реальность попытается нас убить.

– Час от часу не легче, – обреченно вздохнул Эйх.

– И сделать она это может самым неожиданным образом, – продолжил Андрей. – Ее оружием может стать все, что угодно. – Андрей сделал короткую паузу, после чего указал на мальчика, сидевшего на коленях у Шагадди. – Даже этот малыш.

Все удивленно посмотрели на малыша. А тот, смущенный всеобщим вниманием, замер, чуть приоткрыв рот. Растаявшая конфета выпала из его руки.

– Послушай, Джагг, при чем здесь этот паренек? – недобро прищурившись, обратился к Андрею Шагадди.

– Его не должно здесь быть, – ответил Андрей. – Сознание ребенка еще до конца не сформировано. Оно настолько податливо, что вряд ли смогло бы оказать сопротивление попыткам запредельной реальности трансформировать его.

– И что из этого следует? – Шагадди сделал вид, что не понимает, к чему клонит лейтенант.

– Этот ребенок создан запредельной реальностью, точно так же, как и весь квартал, в котором мы оказались, – устало произнес Андрей. – Я не знаю, с какой целью подкинула его нам запредельная реальность, но уверен в том, что, если мы от него не избавимся, это приведет к беде.

– Выходит, вся вина этого малыша заключается только в том, что он выжил там, где, как ты считаешь, выжить невозможно? – медленно процедил сквозь стиснутые зубы Шагадди. – И что же ты предлагаешь? Бросить его здесь? Или, может быть, для верности, чтобы он не обернулся каким-нибудь ужасающим монстром, пустим ему пулю в затылок? Ты сможешь сделать это, Джагг?..

Андрей устало потер лоб ладонью. Действие гиза уже закончилось, и он, как и все, чувствовал неимоверную усталость. Хуже всего было то, что мозг отказывался работать в привычном режиме. Мысли расползались, словно пролитый на стол кисель, что, в свою очередь, вызывало раздражение и злость. Вместо того чтобы приводить какие-либо доводы в защиту своего мнения, хотелось просто рявкнуть и потребовать беспрекословного выполнения приказа. От необдуманных действий Андрея удержало только то, что сохранять самоконтроль ему помогал Дейл.

– Ты что, с ума сошел? – услышал Андрей мысленный голос напарника. – Хочешь ввязаться в драку со своими головорезами? Имей в виду, нервы у них сейчас тоже на пределе.

– Но ты-то со мной согласен в том, что мальчишка представляет собой угрозу? – спросил Андрей.

– На девяносто процентов, – подумав, ответил Дейл. – Если малыш страдает каким-либо психическим расстройством, то это могло помешать запредельной реальности переварить его сознание. У него на глазах погибли родители. Этого вполне достаточно для того, чтобы ребенок на неопределенное время впал в состояние прострации. Но, с другой стороны, жутковато становится, когда вспоминаешь, во что превратила запредельная реальность лейтенанта Манна.

– Так что же мне делать с этим ребенком? – спросил напарника Андрей.

– Честно?.. Не знаю.

– А как бы ты поступил на моем месте?

– Извини, Андрей, но я не стану отвечать на этот вопрос. Скажу только, что я готов поддержать любое твое решение, каким бы оно ни было.

– Что ж, и на этом спасибо, – с досадой буркнул Андрей. – У тебя есть еще гиз? – вслух обратился он к Лантеру.

– Только сухая заварка, – ответил тот. – Но, если нужно, могу минут за десять приготовить на спиртовке.

– Можно в дом зайти и воспользоваться газовой плитой, – предложил Кадишш.

– Нет! В дома никому больше не заходить!

– Почему? – поинтересовался Шагадди.

Он был зол на Андрея после его предложения избавиться от малыша и готов был оспаривать любое решение, принятое лейтенантом.

– Держи, – Андрей кинул на багажник машины рядом с Шагадди несколько газет, прихваченных из квартиры. – Ты когда-нибудь видел такие газеты?

Демонстративно игнорируя вопрос лейтенанта, Шагадди даже не взглянул на газеты.

Одну из газет взял в руки Джемми. Развернув ее и увидев чистые полосы, он удивленно поднял бровь и посмотрел на Андрея.

– Запредельная реальность перестраивает Сабат так же, как в свое время она изменила Гиблый бор, – отвечая на немой вопрос Джемми, начал излагать свою теорию Андрей. – Здесь уже не действуют законы физики и геометрии. Здесь даже время течет по-иному. Все, что мы видим вокруг себя, в любой момент может измениться, превратившись в нечто совершенно иное. Я даже не берусь сказать точно, где мы сейчас находимся, в Сабате или на другом конце Кедлмара. В принципе это может быть любое место, которое в какой-то момент, в результате искажения привычной для нас пространственной картины, оказалось сопряженным с той плоскостью пространства, которую пересекла наша машина. Здесь ничему нельзя верить.

– Все это здорово смахивает на горячечный бред, – сказал Лантер. Установив на багажнике машины спиртовку, он ждал, когда закипит вода в алюминиевом ковшике. – В детстве я едва не умер от какой-то простудной инфекции. В момент кризиса мне казалось, что я стою, уперевшись руками в огромную глыбу, поверхность которой покрыта множеством глубоких морщин. Это был не камень, а какое-то странное вещество, чуть теплое и шероховатое на ощупь. Мне нужно было непременно сдвинуть эту глыбу, потому что сзади на меня с бешеной скоростью несся огромный грузовик с включенными фарами. Если бы я не освободил проход, то автомобиль размазал бы меня по глыбе.

Лантер всыпал в ковшик с закипевшей водой пачку гиза и помешал его ложкой.

– Ну и как? – спросил у него Эйх.

– Что «как»? – не понял Лантер.

– Удалось тебе сдвинуть эту глыбу?

– Наверное, удалось, – подумав, ответил Лантер. – Ведь я же остался жив.

Взяв ковшик за ручку, он перелил его содержимое в термос.

– Для того чтобы всем нам остаться живыми, мы должны научиться отличать реальность от бредовых видений, которые пытается навязать нам запредельная реальность, – сказал Андрей. Он снова посмотрел на Шагадди: – Малыш, которого ты держишь на руках, представляет угрозу для всех нас.