—Хотел попросить тебя об одолжении,— смутился Мишка.

—Звони,— пустил по столу планшет Роб.— Приложение с белым значком телефона. Вводишь айди и разговариваешь. Деньги только потом не забудь вернуть.

—Да-да,— рассеянно ответил Мишка, набирая номер мамы.— Сотня за минуту, я помню.

—Поминутная тарификация!— поднял палец Роб.— И плюс налог.

—Не отвечает,— растерянно сказал Мишка.— Странно, она всегда отвечала. Или присылала сообщение, что не может говорить. А может, она уже…

—Если уже, набери ей еще раз,— терпеливо сказал Роб.— Приложение с зеленым значком — Зеленые Миры, приложение с желтым — Желтые. Несложно запомнить, правда?

—Не отвечает,— еще более растерянно сказал Мишка.— Что это может значить?

—Все, что угодно,— пожал плечами Роб.— Может, она просто не хочет с тобой разговаривать. Или лежит на операционном столе. Или просто попала в тюрьму. Ты же не исключаешь такой вариант? Исключаешь? Ну, и напрасно. Ты же туда попал. А чем она хуже?

2047 год. Реальный мир. г. Финстервальде. Два дня до релокации

Наступившая осень принесла с собой холод. Тот самый холод, что через одеяло пробирается под утро к тем, кто забывает закрыть на ночь окно. Мишка проснулся рано, когда первый лучик солнца мазнул по стене его камеры. Он свернулся калачиком и укрылся с головой, жарко дыша в надежде согреться. Ему не приснилось, он все-таки был в тюрьме. Он знал, все закончится быстро. Никто не станет тратить муниципальные деньги, чтобы содержать его здесь хотя бы лишний день. Местная Фемида работала быстро, а большую часть решений, особенно по мелким делам, уже давно выносил искусственный интеллект, ускоряя правосудие до скорости пули. Никаких многомесячных процессов, прений сторон и прочей чуши, что показывали в старых фильмах. Отмотал два срока, и уже третий ты пожизненно отбываешь в Красном Мире. Доказанное тяжкое преступление — и ты идешь туда сразу же. Зачем усложнять то, что является простым? Зачем плодить сущности?

И, хоть у Мишки осталось совсем мало времени, оно тут тянулось просто бесконечно. Ему придется пролежать на койке целый день, имея из развлечений лишь пищевые батончики, которые появлялись в маленьком окошке трижды в день.

—Заключенный Кляйн! К стене!— металлическая дверь сухо лязгнула, открывшись настежь. Мишка встал и повернулся лицом к серому гладкому бетону, который окружал его тут со всех сторон. Незнание этого простого правила стоило ему нескольких ударов дубинкой. Запястья сильно свели за спиной, соединив их наручниками.

—На выход!

Мишка покорно повернулся и пошел по длинному коридору, освещаемому тусклым светом потолочных ламп. Бетонные стены, железные двери и эти лампы. Больше тут ничего не было. Кроме, разве что, сопящего охранника сзади. Полноватый мужик с залысинами обильно потел, сопровождая самого «мясника из Финстервальде». И ему было не по себе, Мишка чуял это затылком. Чуял он и то, как одетое в форму чучело лапало кобуру на поясе, опасаясь, что мальчишка, которого оно вело на допрос, выкинет что-нибудь этакое, нештатное. А оно, чучело, очень боялось любой нештатной ситуации в исполнении серийного убийцы. Они пришли минут через пять, когда их петляния по коридорам, перегороженным решетками, наконец, закончились. Еще одна ничем не примечательная дверь открылась, и Мишка зашел в комнату, где сидел уже знакомый ему герр Бауэр, пронырливого вида смуглый черноволосый мужчина в дорогом костюме и Марта.

Девушка сидела с отсутствующим видом, матово-бледной кожей напоминая фарфоровую куклу. Именно такое сравнение пришло Мишке на ум, когда он увидел ее неподвижное лицо, стеклянный взгляд и синяки, что залегли у нее под глазами. Марта совсем не была похожа на саму себя прежнюю. Энергичную, порывистую и смелую… Такую, какой он запомнил ее в игре. Ведь именно там они и проводили почти все то недолгое время, что были вместе. Марта была совершенно безучастна, и лишь появление Мишки вызвало хоть какие-то эмоции на ее лице. Она прикусила губу, а из глаз вырвались две слезы, которые оставили дорожки на ее щеках. Она так и не осмелилась поднять на него взгляд.

—Итак, герр Кляйн,— начал следователь.— Вы попросили об очной ставке, и вам предоставлено такое право. Фрау Нойман, вы готовы дать показания в присутствии данного господина?

—Моя клиентка готова,— услужливо сказал адвокат. Круглая масляная рожа выражала самодовольство и уверенность в успехе. А еще оно выражало целую гамму чувств. Презрение, любопытство и страх. Впрочем, страх ушел, когда Мишку приковали к каким-то кольцам в полу.

—Герр Дода,— поморщился следователь.— Вопрос был задан не вам. Фрау Нойман, вы готовы дать показания в присутствии данного господина?

—Готова,— безучастно ответила Марта. Она по-прежнему не смотрела на Мишку.

—Фрау Нойман, вы даете показания свободно? На вас не оказывалось какого-либо давления?

—Нет,— безучастно ответила девушка.

—Господин Кляйн утверждает, что вы были похищены. Вы подтверждаете его слова? В отношении вас производились какие-нибудь действия насильственного характера? Может быть, вас удерживали в каком-нибудь помещении против вашей воли?

—Нет,— обронила она.

—Вы раньше знали убитого господина Османи или его родственников?

—Не знала.

—Вы когда-нибудь употребляли наркотики?

—Да,— сказала Марта, а ее щеки снова прочертили дорожки слез.

—Когда вы в последний раз их употребляли?— спросил следователь.

—Три дня назад.

—Как вы оказались в квартире матери обвиняемого и что ей тогда сказали?

—Я не помню, что говорила, я была под кайфом,— обреченно ответила Марта.— Я вообще ничего не помню из того дня.

—Где вы взяли наркотики?

—Я не помню,— сказала девушка.

—Вы дали показания под присягой, что наркотики получили от присутствующего здесь Михеля Кляйна. Вы отказываетесь от своих слов?

—Нет,— еще больше побледнела Марта.— Не отказываюсь.

—Господин Кляйн, у вас есть вопросы к свидетелю?

—Да,— ответил Мишка, который тщетно пытался поймать взгляд той, кто только что разбил его сердце.— Марта, что же они с тобой сделали?

—Прости! Прости! Прости!— она едва выдохнула эти слова, и Мишка скорее почувствовал их, чем услышал. А потом девушка сказала отчетливо.— Выпустите меня отсюда.

Мишка больше ничего не слышал. Его накрыло полнейшее безразличие и апатия. Всё, что он сделал, было напрасно. Покойный Бехар переиграл его и тут. Адвокат и следователь еще обсуждали что-то, не обращая ни малейшего внимания на парня и девушку, а Марта вдруг подняла на Мишку безумный взгляд и закричала, все повышая и повышая голос, переходя на истошный визг:

—Выпустите меня отсюда! Выпустите сейчас же! Ненавижу вас всех! Дайте мне уйти!