Она поцеловала дядюшку Гранвилла в щеку.

– Я заеду к тебе завтра, хорошо? Мне нужно дошить костюмы для твоей танцующей пары. И еще мне бы хотелось начать отделку следующей птичьей клетки.

– В этом нет необходимости…

– Я буду у тебя в десять.

Тут Себастиан распахнул дверцу подъехавшего к ним кеба, и Гранвилл обнял Клару, прощаясь с ней. Но прежде чем мистер Блейк сел в кеб, Себастиан что-то тихо сказал ему. Клара не расслышала слов, но дядя Гранвилл ответил кивком, что, по-видимому, означало согласие. Потом он с явным удовлетворением пожал Себастиану руку.

– Что ты сказал ему? – спросила Клара минуту спустя.

– Что завтра я свяжусь с твоим отцом, чтобы обсудить вопрос о Уэйкфилд-Хаусе, – ответил Себастиан.

– Так скоро?

Себастиан кивнул и смахнул упавшую на лоб прядь.

– Поверенный моего брата уже начал готовить бумаги. Я велел ему заняться этим в тот же день, когда ты сделала мне предложение.

– А если бы я не нашла чертежи?

В глазах Себастиана сверкнули огоньки.

– Тогда я бы придумал другой способ заставить тебя стать моей женой.

Стемнело. Тонкий лунный серп ярко высвечивался на вечернем небе. Сердце Клары лихорадочно колотилось, заставляя кровь пульсировать в жилах. Она протянула руку к старенькой деревянной шкатулке, стоявшей на столике, и, подняв крышку, прикоснулась к разноцветным шелковым лентам, лежавшим внутри. Чуть помедлив, она достала ленты и разложила их на столе. В этот момент за ее спиной тихо стукнула дверь, и Клара, вздрогнув, обернулась. Она тотчас поняла, что муж не смотрел на нее – был всецело поглощен развязыванием своего галстука. Клара залюбовалась его высокой стройной фигурой, облаченной в уже изрядно помявшуюся за день сюртучную пару.

Она невольно улыбнулась. Было бы странно, если бы Себастиан для их первой брачной ночи облачился в какой-нибудь роскошный парчовый шлафрок.

Впрочем, и она не особенно готовилась к этому событию. Клара скосила взгляд на свой скромный пеньюар, прикрывавший простенькую муслиновую ночную сорочку.

Наконец Себастиану удалось развязать галстук, и он, увидев ленты, лежавшие перед Кларой, спросил:

– Это из мастерской? – Он приподнял ленты, рассматривая их.

– Они принадлежали моей матери. У нее были очень красивые темные волосы, и она любила вплетать в них яркие ленты.

Себастиан подхватил вишнево-красную ленту и приложил ее к блестящим волосам жены.

– А ты их носишь?

– Иногда. В детстве носила чаще.

Клара вспомнила, что мать порой вплетала ленточки ей в волосы или же завязывала их пышными красивыми бантами. Сложив ленты в коробку, она закрыла крышку.

Себастиан пристально посмотрел на нее, задержав взгляд на вырезе рубашки, где виднелась ложбинка меж грудей. По спине Клары пробежали мурашки. Она бы солгала, если бы сказала, что не думала об этих минутах, исполненных напряжения, не предвкушала чудесной паузы, возникающей перед страстным соитием. Правда, эти картины были размыты воспоминаниями о Ричарде и о той испуганной предстоящим актом юной девственнице, которой она некогда была. Но ведь она уже не юная девственница, не так ли?

Тут Себастиан коснулся ее волос – и с ловкостью фокусника вынул заколки. Длинные локоны волнами разлились по ее плечам. Сладостное предвкушение охватило Клару, но сердце ее билось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Значит, все же испугалась? Да, конечно. Но испугалась вовсе не физической близости, а того, что этот мужчина пробуждал в ее душе такую бурю чувств.

Но Клара еще не знала, чем вызваны эти чувства, – знала только одно: она страстно желала Себастиана и жаждала его ласк.

Себастиан вдруг едва заметно нахмурился и спросил:

– Тебе с ним не было больно?

Клара покачала головой и судорожно сглотнула – комок в горле мешал ей говорить. Нет, Ричард не причинял ей физической боли. Он был бесстрастным и методичным, поэтому она ощущала себя скорее неким сосудом, нежели его женой. Но боль, настоящую боль, Ричард причинил ей только после своей смерти. И он никогда не пробуждал у нее таких же чувств – беспокойных и жарких. Заставляющих желать большего, желать того, чему она даже не могла подобрать названия…

Снова сглотнув, Клара хотела ответить, но Себастиан взял ее руку в свою и поднес ее к своей груди. Избегая смотреть мужу в глаза, Клара расстегнула несколько пуговиц на его рубахе, обнажив небольшой треугольник кожи. Стараясь унять сердцебиение, она продолжила вытаскивать пуговицы из петель. Наконец, расстегнув рубашку, отступила на шаг. Себастиан небрежно повел широкими плечами, и тонкий батист с едва слышным шорохом упал на пол.

Как завороженная Клара смотрела на полуобнаженную фигуру мужа, так отличавшуюся от худого торса Ричарда, которого за шесть лет брака Клара всего несколько раз видела обнаженным. Она любовалась широкой грудью Себастиана, как будто высеченной из мрамора античным скульптором, мускулистыми плечами. «О боже, как красив этот мужчина, как красив!..» – воскликнула она мысленно.

Себастиан привлек ее к себе и прошептал:

– Я обещаю, что ты испытаешь только удовольствие.

В следующее мгновение губы их соприкоснулись, и Клара, оказавшись в объятиях мужа, почувствовала, что стремительно тонет в лавине чудесных ощущений. Пульсация в ее теле усилилась, разливая жар по венам и концентрируя его между ног. Руки Себастиана теперь поглаживали ее бедра, а его напряженная плоть, выпиравшая из брюк, требовательно упиралась в нижнюю часть ее живота. Но это ощущение не тревожило, а лишь усиливало жар желания.

Себастиан же снова впился страстным поцелуем в ее губы и одновременно поднес ее руку к своим брюкам – к тому месту, где подрагивала возбужденная плоть. Лишь мгновение Клара колебалась; тотчас же, поборов нерешительность, она коснулась пальцами брюк, и Себастиан глухо застонал от удовольствия. Его страстный стон придал ей смелости, и она, легонько сжав пальцы, даже через ткань ощутила мощную пульсацию его плоти. Эти ощущения еще больше распалили Клару, и она, тоже застонав, прикусила нижнюю губу Себастиана. В следующую секунду он прервал поцелуй и, чуть отстранившись, рванул завязки ее пеньюара. Узелки легко поддались его ловким пальцам, и легкая ткань соскользнула с ее плеч.

В какое-то мгновение Клара осознала, что он действовал только левой рукой, а правая оставалась неподвижной, – но все его движения были настолько быстрыми и ловкими, что она этого почти не замечала.

Хотя ее длинная, до пят, сорочка все еще скрывала почти все тело, Клара вдруг подумала о том, что раньше никогда не появлялась перед мужчиной в таком обнаженном виде. Она машинально попыталась прикрыть грудь, видневшуюся в вырезе сорочки, но Себастиан быстрым движением перехватил ее руки.

– О нет, – прошептал он. – На этот раз я увижу все.