– Какое нравится больше? – показав на чучела, спросил Катамай Аркадия.

– О, они все как живые. – Аркадий тактично умолчал, что лучшим здесь было, конечно же, чучело оскалившейся рыси.

– Главное – тщательность.

– Тщательность?

– Надо удалить мясо, а затем зачистить изнутри кожу. Время, температура, клей – все это тоже важно.

– Я хотел спросить вас о внуке Кареле.

– Карел – хороший парень. Оксана, я прав?

Оксана промолчала.

Катамай наполовину заполнил стаканы водкой и протянул один из них Аркадию.

– За Карела, – произнес Катамай. – Где бы он ни был. – Старик запрокинул голову и не спеша влил водку внутрь, следя краешком глаза за Аркадием с Оксаной, чтобы они выпили тоже. Пусть он и в инвалидном кресле, но ситуацию контролирует. Аркадию хотелось понять, каково это – быть начальником строительства такого огромного предприятия и вдруг оказаться ограниченным столь малым полем деятельности. Катамай вновь наполнил стаканы. – Ренко, вы приехали на Украину. Западные украинцы посылают Россию к черту. Притворяются, что не понимают и не могут говорить по-русски. И считают себя поляками. А мы народ Восточной Украины. – Катамай поднял стакан. – За…

– Мне хотелось бы сначала задать вам несколько вопросов, – сказал Аркадий.

– За гребаных русских! – провозгласил Катамай и опустошил стакан.

Аркадий раскрыл свою папку и протянул ему фотографию молодого человека с дерзким взглядом и резковатыми чертами лица – приплюснутый нос, тонкий рот.

– Это мой брат, – сказала Оксана.

– Карел Олександрович Катамай, двадцать шесть лет, родился в Припяти, Украинская ССР. – Аркадий пропустил несколько пунктов и перешел к самым важным: – Два года службы в армии, снайперская подготовка. Стрелок?

– Может застрелить зверя и не испортить шкуру, – подтвердил Катамай.

– Дважды понижался в должности за избиение новобранцев.

– Дедовщина. Такова армейская традиция.

Да уж, подумал Аркадий, над некоторыми ребятами издевались так изощренно, что они вешались. Карел, должно быть, был тем еще мучителем.

– Дисциплинарное взыскание за воровство.

– Подозрение в воровстве. Если бы смогли что-то доказать, то посадили бы на губу. Характер немного буйный, но парень хороший. Его не взяли бы в здешнюю милицию с плохой характеристикой.

– В милиции Карел часто опаздывал на службу или отсутствовал на посту.

– Иногда он охотился для меня. Мы всегда улаживали дело с его начальником.

– С капитаном Марченко?

– Да.

– А на кого Карел охотился? На рысь или на лису? На волка?

– На волка было бы лучше всего. – Катамай потер руки при этой мысли. – Знаете, сколько денег принесло бы сделанное как следует чучело волка?

– Отец Карела погиб в Афганистане. Кто же научил парня охотиться?

– Я. Это произошло тогда, когда я еще был на ногах.

– А где мать Карела?

– Кто ее знает? Она поверила всей этой пропаганде об аварии. Я говорил с выдающимися учеными. Проблема Чернобыля не в радиации, а в страхе перед ней. Этому есть название: радиофобия. Мать Карела была радиофобкой. И поэтому она уехала. Местные люди просто счастливчики. Государство построило для них Припять, а потом Славутич, предоставило самую лучшую зарплату, самые лучшие жилищные условия, школы и медицину, но весь украинский народ болен радиофобией. Как бы то ни было, но мать Карела исчезла много лет назад. Я воспитал его сам.

– Одевали, кормили, проверяли уроки?

– Школа оказалась напрасной тратой времени. Ему было на роду написано стать охотником. Впустую просидел за партой.

– Когда же вы перестали ходить?

– Два года назад, после аварии. Когда я открывал пожарный кран, обвалился кусок крыши. Он полетел вниз как метеор и размозжил мне позвоночник. На стене того здания есть надпись – вы можете прочитать об этом.

– Карел когда-нибудь бывал в Москве?

– Он был в Киеве. Этого достаточно.

– А с тех пор как он обнаружил труп в зоне, вы его не видели?

– Нет.

– Может быть, слышали?

Аркадий перехватил взгляд Оксаны, устремленный в угол на шкуру, торчащую из ведра с обезжиривателем. Материал для работы у Катамая имелся. Интересно, откуда?

– Ничего, ни слова, – покачал головой Катамай.

– Кажется, вы не очень-то о нем беспокоитесь.

– Не похоже, чтобы он сделал что-то дурное. Ушел из милиции – и что с того? Карел – взрослый парень. Может сам о себе позаботиться.

– Слышали ли вы о двух физиках – Паше Иванове или Льве Тимофееве?

– Нет.

– Они никогда не бывали в Чернобыле?

– Откуда мне знать?

Аркадий спросил о родственниках или друзьях, которых Карел мог бы навестить, и Катамай поручил Оксане составить список фамилий. Взгляд Катамая скользнул по фотографиям на стене. Одну из них, вероятно, сделали в Международный женский день, потому что на ней не старого еще Катамая окружили женщины в касках. На другой фотографии он шел впереди специалистов в белых халатах, которые старались держаться к нему поближе.

– Вероятно, это огромная ответственность – быть начальником строительства, – сказал Аркадий.

Катамай промолчал, Оксана шелестела бумагами в соседней комнате. Потом старик вновь наполнил свой стакан.

– Знаете, это все политика – остановить другие реакторы. Совсем не обязательно. Другие три могли работать двадцать лет, и мы бы построили пятый, шестой, седьмой и восьмой. Чернобыль был и остается самым лучшим местом для атомной электростанции. Конечно, легче клянчить иностранную помощь, чем управлять атомной электростанцией. Вот поэтому мы и скатились от великой державы до третьесортной нации. Знаете, сколько людей на самом деле умерло из-за аварии, знаете настоящие цифры? Сорок один человек. Не миллионы, не сотни тысяч. Всего лишь сорок один! Обнаружилась поразительная вещь – человеческий организм может существовать при гораздо более высоких уровнях радиации, чем считалось прежде. Но теперь всех охватила радиофобия. Сорок один! Каждую неделю в киевских больницах люди умирают от рака легких, но ведь остальные не бегут из Киева. – Упомянув о раке легких, Катамай поискал сигарету. – Всегда находятся те, кто нагнетает панику, они же, как правило, всегда извлекают личную выгоду из хаоса. Раньше их можно было контролировать. Но теперь они уничтожили Советский Союз. Все вместе мы являлись уважаемой державой, а теперь кучка нищих. Хотите, кое-что покажу? Идемте со мной.

Катамай энергично развернул кресло и покатил в соседнюю комнату – в кабинет, где внучка составляла для Аркадия список фамилий и телефонов. Вся мебель стояла строго по стенам, посередине – чертежный стол. На нем красовался макет Чернобыльской электростанции. Были тут даже зеленые деревца и широкая голубая Припять, из пластика. Все шесть реакторов демонстрировали перспективу развития электростанции в будущем, которого уже не будет. Панорама дополнялась картонными охлаждающими башнями, турбинными залами, хранилищами топлива, куполами водяных цистерн и вереницей опор линий электропередачи. На подъездных путях стояли миниатюрные грузовички и соответствующего размера фигурки людей. Здесь не было места авариям. Здесь продолжал существовать Советский Союз.