Река Дубрава, гонимая легким ветерком, ласкала берег маленькими волнами и с шумом плюхалась о брусья пирса. Тот, в свою очередь, от времени еще больше накренился и угрюмо продолжал вглядываться в неспокойную воду. На поле работали женщины, казаки снова готовились к походу. Природа и люди, вместе с ней, радовались первым теплым денькам, весна нежно разливалась над верхушками сосен.

Среди просыпающейся травы бегает девчонка, лет семи. Светлая косичка прыгает вслед за ней. У висков выбиваются короткие кудри, на узком лице играют блики солнечного света. Пухлые детские губы растянулись в лучезарной улыбке, голубые цветочки на платье вторят озорным голубым глазкам. Босыми ножками она беззаботно скачет по лугу, заливаясь детским смехом. За ней так же беззаботно скачет пятнистый щенок. Сколько радости и легкости в игре этих двух детей. Девчонка замерла, издалека показалась фигура, и чем ближе она была, тем легче было различить в ней телегу и в нее запряженную лошадь. Щенок не понимал, отчего это так резко прекратилась игра, и потому остервенело грыз подол платья. На телеге кто-то сидел. «Цыгане», — испуганно подумала девчонка и с визгом бросилась к дому. С детства мама рассказывала ей страшные истории про цыган и, хотя кроха ни разу их не видела, она уже их боялась. Девчонка влетела в дом:

— Мам, мам! Цыгане! — мать подняла дочку на руки.

— Хорошая моя, не бойся, я рядом, молодец, что домой вернулась, — мама с дочкой вышла на крыльцо. Девочка двумя руками крепко обняла за шею мать, спрятав личико в складки платка на голове. И вправду ехала телега, только уж это были точно не цыгане.

— Иди скорей в дом, я скоро приду, — девочка проворно спрыгнула с рук и помчалась в дом, стуча голыми пятками по полу. Молодая женщина тихонько подошла к забору, поправив сбившийся на голове платок, вгляделась вдаль. Все ближе подъезжавшая фигура становилась все четче.

На телеге ехал старый мужик. На макушке его сверкала лысина, длинные волосы торчали по бокам, седая неаккуратная борода, сгорбленные плечи. Когда телега поравнялась с забором, молодая женщина еле сдержала возглас.

— Не подскажете путнику, в какую сторону к городу Заречному?

— Туда, — она показала пальцем в сторону поля, не отводя испуганного взгляда от мужика.

— Так не вижу почти ничего вот уже какой год, собаки страшные, глаза прижгли, бедному.

— Все время прямо, — сдавленно произнесла хозяйка.

— А копейки для путника не найдется? — мужик повернулся, и сомнений никаких не осталось, это был Тарас, все те же черты лица, только истощеннее. Уродливо один почти закрытый глаз глядел на Соньку.

Из передника она достала копейку и положила в протянутую ладонь Тараса. Тот заулыбался почти беззубым ртом. Он поблагодарил, потом крепко ругнулся и тронулся дальше в путь. Он весь покривился, от былой силы и жадности ничего не осталось, это был не тот Тарас, а лишь какой-то бедный старик. Сонька с ужасом стояла и смотрела на удаляющуюся телегу, не решаясь, то ли уйти, то ли покликать его в дом. Но так он и скрылся из виду.

В окно, подставив табуретку, глядела маленькая девочка, приложив ручки к стеклу, чтобы лучше видеть. Она глядела, как медленно снова тронулась телега и как мать ее перекрестила путника и смахнула слезу краем платка.

— Мама, мама, он тебя обидел? — выскочила кроха на улицу.

— Нет, кроха моя, просто он бедный путник, мне стало его жалко, — Сонька поправила выбивавшиеся кудряшки у дочери, — какая ты у меня хорошенькая.

Девчонка посмотрела на нее голубыми глазами с хитрым прищуром и крепко обняла.

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.