— Капитан с ними говорил…

— Ах, вон как! Значит, одна шайка-лейка?.. Слушай, а ты фамилию Ахмета не знаешь случайно? Даша, мне это очень надо. И в этом, кстати, твое спасение… Ты что думаешь, я этого Саида зря в погреб засунул? Нет, милая. Затем, чтобы он ни слова не услышал из нашего разговора. И тебя не продал. А лично у меня нет никакого смысла закладывать тебя, особенно после того, что у нас с тобой сегодня уже было. Мужчина должен быть благодарен женщине, если она доставляет ему наслаждение по собственной охоте и еще с большим удовольствием. А не под угрозой такого вот ножа, так ведь? — Он снова кивнул на стол, где рядом с визитной карточкой лежал нож Саида с прочным, длинным и узким лезвием — баранов колоть. И людей.

— Боюсь я, — наконец, хриплым, неузнаваемым голосом произнесла она то, что ее мучило. — Они мне не простят. Я ведь их траву продавала. Они посадят меня, у них это запросто, милиция купленная…

— Ну, не вся, положим.

— Да какой — не вся?! — почти возмутилась она. — Если б ты знал!..

— Я и знаю, — усмехнулся он. — Иначе зачем бы я был здесь, у тебя?

— Так ты… вы? — в который уже раз испугалась она.

— А что в этом странного, Даша? Сама подумай, действительно, ну зачем москвичу ехать за полторы тысяч верст киселя хлебать? Ты права, отдохнуть можно было и гораздо ближе. Да только я не за отдыхом прибыл, а разобраться, кому здесь так важно Антона угробить? И за что? Усадьба его господам Дадаевым приглянулась? Так уже двое из них — в гробу. Очередь за младшим. И кто сядет на его место? Ахмет? Там еще какие-то женщины есть. Может, жена, сестры, дочери? Ну… думай, девушка. — Он улыбнулся, чтобы разрядить атмосферу. — Так как его фамилия, этого Ахмета? Слышала ж ведь наверняка?

— Фамилии свои они ни разу не называли, — и с мрачной решимостью добавила: — Но он — чечен. И Саид — тоже из ихних, он у Ахмета в подчинении. Посылки раздает, в командировки отправляет. И не я одна это делаю, полстаницы ему служит…

— Какие посылки? — спросил Володя, хотя давно понял, о чем идет речь и о каких, в частности, командировках. Курьеры…

— Ну, какие… С травой… Чтоб отвозить их клиентам.

— Это — в Астрахань, Саратов, Воронеж и другие города?

Она снова со страхом посмотрела на него: он же, оказывается, все знал?

— Ты тех людей, которым отвозила посылки, запомнила? Знаешь?

— Ну, помню… — неохотно созналась она.

— Вот и молодчина. Попозже, утром, подробно расскажешь мне, где они живут и как их зовут. И такая твоя чистосердечная помощь обязательно зачтется, иначе сидеть тебе, Дашенька, до скончания века. Бывший твой уголовник раньше выйдет, а ты совсем сгниешь в тюрьме. Они ж на тебя всю свою вину повесят и крайней сделают. О себе подумай: ты — молодая, здоровая, симпатичная женщина, все при тебе, страсти-то вон сколько! И в душе, и в теле! Можешь не только любовников, но и жениха хорошего подцепить. Даже старики, и те к тебе льнут, вроде того калмыка покойного… — Володя коротко засмеялся, но она дернулась, будто от удара, и с гневом посмотрела на него.

— И ты где-то уже наслушаться успел?! Не любовник был мне Руслан! Он мне рыбу приносил, самогон брал. А я ему еще и белье стирала — вот и вся наша любовь… Бабьи языки проклятые…

— Ну хорошо, не будем про Руслана. А рыбу-то его ты как узнала?

— Да чего узнавать-то? Полозков велел идти с ним, посмотреть и сказать. А не то, обещал… Да все вы одинаковые, лишь бы подол заголить…

— А я думал, что ты была рада…

— Будешь тут рада… — со злобой проворчала она. — Один, думала, нашелся, и тот — мент, чтоб вам всем подохнуть, что ли…

— Значит, ты сама виновата, я не хотел тебя огорчать. А что в милиции служу, это одного меня касается. И этого Саида не я к тебе привел. И визитную карточку свою не я ему передал, понятно? Вот и подумай над этим! Вспомни лучше их фамилии, ты ж не могла не слышать где-то. Они наверняка мелькали в разговорах. А мне их фамилии — вот как нужны! — Володя чиркнул себя большим пальцем по горлу. — Ты имей в виду, если мы их посадим, тебе больше бояться будет некого. Мы все равно их посадим, но только раньше они тебя убьют. Я ж теперь не смогу сидеть все время рядом с тобой и защищать от их ножей. Все равно попытаются убить, так как будут считать, что это ты их выдала, а не сами они нарвались на кулак оперативника. Подумай, Дашенька, тебе есть прямой смысл говорить правду, в этом твое единственное спасение… Я говорю очень серьезно, мне будет жаль, если с тобой случится беда.

Женщина задумалась. Она, конечно, много знала, и это могло помочь расследованию, но страх словно сковывал ее мышцы. Естественно, и сильно подействовало на нее и «открытие», что Володя совсем не тот, кем казался еще недавно. Вон сколько сразу разочарований!.. Так, за неспешным разговором — торопиться среди ночи все равно было некуда — шло время. Владимир говорил, убеждая женщину, что спасение ее — только в чистой правде. Он даже нашел у себя в сумке лист бумаги и стал терпеливо записывать те адреса и фамилии в городах, которые помнила Дарья.

«Вот она, причина всех причин, — сказал себе Владимир и посмотрел на часы: шел уже четвертый час утра, на дворе рассветало. — Наркота проклятая, в ней и весь конфликт. Недаром, значит, шли разговоры о том, что братья Дадаевы держат в своих руках широкую сеть торговцев наркотиками, а местные «правоохранители», да и астраханские борцы с незаконной торговлей наркотиками негласно, а то и напрямую курируют этот процесс. Но самое печальное заключалось в том, что никакого открытия не произошло: все об этом «догадываются», но никто никого, кроме самых мелких сошек, еще ни разу не хватал за руку. В крайнем случае, возьмут вот такую Дарью и вышибут ей мозги, чтоб про всех и про все забыла. И фамилии, и адреса. Вот и думай теперь, майор Климушин, требовать от нее свидетельских показаний или поостеречься, пожалеть эту сломленную окончательно женщину? А ведь какая была счастливая… Владимир посмотрел на улицу, вздохнул и достал из кармана куртки мобильник. Подумав немного, набрал-таки номер Грязнова. Ждать пришлось недолго. Вячеслав Иванович крякнул и выдохнул в трубку со смешинкой в голосе:

— Кому не спится в ночь глухую?

Хотел было ответить Климушин известной присказкой в рифму, но не стал шутить в серьезной ситуации.

— Извините, Вячеслав Иванович. Но уже утро, а у меня в погребе пленник.

— Это ты, Володя? Что, уже нашел? И где взял? — как о чем-то незначительном поинтересовался совсем не сонным голосом Грязнов.

— Да нашел, еле сам ушел, догнали б, еще дали… — со смешинкой ответил оперативник. — Вышел по нужде, а он с ножиком в руке на спину мне запрыгнуть решил. Отдыхает теперь. Саидом его зовут, дружок Ахмета, так надо понимать. Еще раз извините, что беспокою, но нужен совет на случай, если эти ребята поймут, наконец, что их боевичок бородатый засыпался. Вы его наверняка уже видели.

— Ладно, тут недалеко, — ответил Грязнов. — Я сейчас подойду…