В столицу Башкирии летал небольшой самолет «Ту-134», вкотором было только восемь мест первого класса. Юлаю Абуталиповичу удалосьсвязаться с тремя ведущими журналистами и пригласить их совершить поездку вУфу. Однако на этот рейс оказалось лишь три свободных места в первом салоне,которые в результате пришлось отдать приглашенным журналистам, а сам он,Петровский и один из телохранителей, путешествующий с дипломатом, набитымденьгами, с трудом разместились на довольно тесных местах в девятнадцатом ряду,прямо у туалетов.

Юлай Абуталипович ворчал по этому поводу всю дорогу, ноСвятослав Олегович лишь добродушно усмехался. Он еще не забыл тех времен, когдалетал в обычных самолетах, покупая самые дешевые билеты. Ему было все равно, вкаком салоне сидеть, хоть на полу в проходе, лишь бы скорее долететь. Почему-тоон вообще не боялся летать, твердо веря в свою судьбу.

Через три часа они приземлились в Уфе, в половине седьмогоутра по местному времени. Почему-то Петровский сразу подумал, что отсюда ужегораздо ближе до Омска, чем от Москвы или Курска, хотя больше не собирался туданаведываться.

Их встречали на двух машинах. Юлай Абуталипович заказал всемприлетевшим лучшие номера в новой гостинице. Усаживаясь в салон автомобиля,Святослав Олегович шутливо поинтересовался:

— Может, опять не будет номеров бизнес-класса? И нампридется отдать наши номера журналистам, а самим разместиться в холле надиванах?

— Нет, — рассмеялся Юлай, — здесь я настоящийхозяин. Если, конечно, не считать президента Башкирии. А в случае чего непропадем — у моего брата прекрасный дом на берегу реки, он всех обеспечиткомнатами.

— Надеюсь, до этого не дойдет.

В гостинице они разместились в соседних люксах, и Петровскийотправился принять душ. К восьми часам утра он уже был готов ехать в больницу.Журналистов повели вниз, в ресторан, завтракать. Святославу Олеговичу и егозаместителю завтрак подари прямо в номер.

— Удивляюсь, как ты выдерживаешь такоенапряжение, — признался Юлай. — Как подумаю о твоем графике запоследние два дня, мне становится плохо. Так нельзя, нужно когда-то отдыхать.

— Я получаю удовольствие от работы, — отозвалсяПетровский, — мне нравится дело, которым я занимаюсь. Чувствую, что живупо-настоящему Это какой-то потрясающий наркотик. Мне неинтересно существоватькак-то иначе. Но ты знаешь, я понял это только два дня назад…

— Что понял?

— Виктория прислала ко мне одну девушку. Зовут Надей. Яхочу подготовить ее для нашего агентства. Тебе же известно, как нам не хватаетэффектных женщин, которые могли бы беседовать с политиками. А эта девочка мнепонравилась. Я решил проверить, соответствует ли она нашим требованиям,попросил ее раздеться…

— Правильно сделал, — буркнул Юлай, продолжаяесть.

— Ну да. Я тоже так думал. И тут вдруг понял, что никакна нее не реагирую. То есть абсолютно никак.

— И ты из-за этого переживаешь? — изумилсяЮлай. — Не мог же ты на рабочем месте, в кабинете расслабиться. Ничегострашного, вот привезу как-нибудь таких девочек, что они тебе быстро настроениеподнимут. И все остальное…

— Я не об этом, — поморщился Петровский. — Мыведь не проституток готовим, а нормальных женщин, которые должны уметьразговаривать с нужными нам людьми. Своего рода специалистов по мужскойпсихологии. Но я сейчас не об этом. Понимаешь, я вдруг понял, что пересталинтересоваться женщинами. Вообще перестал. Нет, они меня по-прежнему волнуют,но не так, как раньше. Я стал более сдержанным, мне гораздо больше интереснамоя работа, чем встреча с очередной смазливой мордашкой.

— Юлай Абуталипович перестал есть, испуганно посмотрелна своего руководителя и друга.

— Тебе нужно почаще видеться с женой, —посоветовал он. — И вообще будет лучше, если ты завтра полетишь к ним вЛондон. Немного там отдохнешь…

— У меня с женой все в порядке, — улыбнулсяПетровский. — Ты не понимаешь, о чем я говорю. У меня нет никаких проблемс женщинами, я нормальный мужичина. И у меня не поменялась сексуальнаяориентация. Просто мне больше не нужны дешевые проститутки и случайные встречи.Наверное, сказывается возраст.

— Какой возраст? — завопил Юлай. — Тебетолько сорок пять. У меня дедушка в шестьдесят два женился. Ты совсем с умасошел от работы. Я же говорю, что тебе нужно отдохнуть.

— Ничего ты не понял. — У Петровского пропалаппетит. — Наверное, у меня обычный кризис среднего возраста, а ты всебеспокоишься о моих сексуальных расстройствах. — Он поднялся и пошелодевдться.

Юлай поспешил за ним, так и не взяв в толк, что же волнуетпатрона.

По дороге в больницу Петровский позвонил Бронштейну.

— Голосование началось, — сообщил ЛеонидИсаакович, — пока все идет нормально. У нас уже десять часов. Где высейчас находитесь?

— Рядом, в Уфе.

— Разве у нас там тоже проблемы? — озабоченноспросил Бронштейн.

— Нет, но наш известный народный артист попал вбольницу из-за аппендикса. Я подумал, будет правильно, если мы все навестим егои пожелаем ему скорейшего выздоровления. Вместе с журналистами, —многозначительно добавил Святослав Олегович.

— Изумительная мысль! — тут же оценил ЛеонидИсаакович. — Он может победить даже в первом туре, если ваша информацияпройдет по одному из центральных каналов, Не говоря уже о реноме нашегоагентства.

Петровский усмехнулся. Бронштейн понимает все с полуслова.Он попрощался и набрал номер телефона Бубенцова.

— Слушаю вас, — отозвался Паша сонным голосом.

— Ты что, спишь? — удивился Петровский.

— Нет, конечно, — сразу проснулся Бубенцов. —Я сейчас в нашем предвыборном штабе.

— Врешь, наверно, — добродушно заменил шеф. —Спишь на кровати, а меня пытаться обмануть. Который у вас час?

— Только семь утра, — жалобно сообщил Паша

— Ты проверил бюллетени?

— Да, там три фамилии. Можете не беспокоиться. Ониуспели внести Седых. И тело Нечипоренко пока у нас… Семья журналиста ночьюначала его искать, но мы объяснили, что ему решили сделать переливание крови вдругом месте. Старушка-соcедка нам очень помогает, я думаю дать ей ещенесколько тысяч…

— Надеюсь рублей, а не долларов, — проворчалСвятослав Олегович. — Что еще?

— Дверь Симоновых открыли, — доложил Паша. —Долго извинялись, но похоже, они не очень переживали. А этому учителю я решилподарить породистого щенка, очень хорошего.

— Зачем?

— Я понял, историк вам очень понравился.

— Правильно понял. Только сам ему на глаза непоказывайся. Он тебя уже знает, как кабанчик герцога.