— Шпильман и Краюхин. Они буду дежурить по очереди дозавтрашнего утра.

— Очень хорошо. К вечеру я вернусь в Москву. Меня никтоне спрашивал?

— Звонили от вице-премьера и еще от итальянского посла.Он хочет с вами увидеться в понедельник.

— В среду, — отрезал Петровский, — позвони исогласуй нашу встречу.

— Хорошо. А если еще раз позвонят от вице-премьера?

— Скажи, что я буду вечером в Москве. Не говорят, покакому поводу я ему нужен?

— Нет, но он хочет с вами поговорить.

— Поговорить или увидеться?

— Кажется, увидеться, — поправилась Инна.

— Сообщи, что я буду вечером в Москве. Нет, лучше поканичего не говори. Отвечай, что я в Уфе, поехал навестить больного Гребешкова.Все равно об этом напишут все центральные газеты и покажут по всем каналамтелевидения. Если уже не показали.

— Пока нет, — отозвалась секретарь, — мысмотрим все центральные каналы.

Петровский убрал телефон и посмотрел на подошедшего Юлая.

— Кажется, я могу уезжать, — заявил он. —Если здесь не выберут Гребешкова, то я ничего не понимаю в политике.

— Обязательно выберут, — ухмыльнулся егозаместитель. — Не понимаю, почему ты на меня так взъелся? Что за операциятакая этот аппендицит, что ты так нервничал? И почему на меня накричал?

— Я не кричал, — устало отмахнулся СвятославОлегович, — но все равно извини. И организуй мне, пожалуйста, самолет.Хочу домой, в Москву. У меня еще много дел. Сегодня день выборов. Для нас он совсемкак День сурка.

— Можно улететь через два часа, — сообщилЮлай, — но я думал, что ты останешься. Мой брат готовит такое угощение навечер…

— В следующий раз, Юлай, в следующий раз. Я буквальновалюсь с ног от усталости. Заказывай билеты, и пусть меня отвезут в аэропорт.Остальное ты сделаешь сам. И передай привет твоему брату.

Заместитель понимающе кивнул. Ни он, ни сам Петровский ещене знали, какие проблемы им придется решать в этот день.

В Москву он вернулся к трем часам дня. Когда летишь наВосток, теряешь время, когда на Запад — выигрываешь. Как странно, —неожиданно подумал Святослав Олегович, — наверное, в этом есть какая-тонепонятная закономерность, а может, этим и объясняется разница между Востоком иЗападом? На Востоке время — субстанция вечная, тут не привыкли ценить каждыйчас. Огромные просторы породили и философию пространства. А на Западе, где всесобытия происходили в маленькой Греции или в небольшой, по мировым меркам,Италии, время научились беречь и раздвигать пространство, даже находясь всредневековых кельях монастырей и соборов. Наши огромные просторы не позволяютнам обращаться со временем так, как это делают жители небольших европейскихстран. Ведь многие наши сибирские области гораздо больше, чем целые европейскиестраны. Петровский вышел из самолета и вместе со своим телохранителем прошел кнебольшому автобусу, приехавшему за ними из зала для официальных делегаций.

По дороге в свой офис он задумчиво смотрел на привычныеулицы Москвы. Изобилие рекламы сразу бросалось в глаза. Такого пока нет вдругих российских городах — ни в Курске, ни в Омске, ни в Уфе.

Когда они приехали в офис, там как раз получили первыеданные по выборам. Правящая партия уверенно побеждала, но на второе местопостепенно выбирались коммунисты.

Святослав Олегович сразу же позвонил Бронштейну, чтобыузнать, как идет голосование в Омске. В Москве было уже около четырех, а вОмске — около семи вечера.

— Мы немного исправили ситуацию, — сообщилБронштейн, — но боюсь, погода сыграла злую шутку с нашими кандидатами.

— Абрикосов может не пройти? — забеспокоилсяПетровский.

— Обязательно пройдет, — заверил его ЛеонидИсаакович, — но боюсь, что у нас будут проблемы с этим директоромкомбината.

— Почему? — не понял Петровский. — При чемтут директор комбината?

— Наш электорат в основном был в городе, — пояснилБронштейн, — и мы считаем, что процентов семьдесят наших избирателей ужепришли на участки, проголосовали. А вот с уважаемым ставленником губернаторадела складываются иначе. Погода разгулялась как раз на востоке области, гденаходятся поселки с его избирателями, и боюсь, там левый электорат окажетсяболее дисциплинированным, чем избиратели нашего главного соперника.

— Этого нельзя допустить, — встревожился СвятославОлегович. — Если он не пройдет, это сорвет все наши договоренности сгубернатором. Получается, что мы специально завалили его кандидата.

— Вот этого я и боюсь, — подтвердилБронштейн, — дело в том, что мне было поручено заниматься Абрикосовым, и яне обязан был думать о нашем сопернике. Вы меня понимаете?

— Никто вас не обвиняет, — заявилПетровский. — Я только хочу, чтобы губернатор понял наше положение. Хотясложности с погодой его волнуют меньше всего. И тем более они не будутволновать Москву,

— Я уже дал указание всем нашим людям агитировать за этогодиректора, — признался Бронштейн. — Осталось совсем немного времени,но надеюсь, что мы сумеем что-нибудь сделать.

Петровский позвонил Бубенцову.

— Голосование проходит нормально, но у нас этапарикмахерша лютует. Требует выдать ей мужа, — доложил Паша. —Какой-то кретин объяснил ей, что органы погибших в автомобильных аварияхпересаживают другим людям. Ну она и устроила истерику, говорит, что мы ужеразобрали ее мужа по частям. Грозится милицией и прокуратурой. Мы ее елеуспокаиваем. Да и Симонов тоже начал возникать. Возмущается, что больногоувезли без его согласия. Хотя мы заверяем, что было согласие родственников.

— Хватит успокаивать, — решил Петровский. —Сколько у вас времени? Около четырех часов дня? Бери жену «Нечипоренко и везиее в твой Виногробль. Правильно я называю этот городок?

— Правильно.

— Вот туда ее и вези. И дай ей поплакать. Когда онапоутихнет, начни организовывать доставку тела в город. Пока приедете, будет ужетемно, все избирательные участки закроются и все будет кончено.

— Сейчас повезу, — обрадовался Бубенцов. —Спасибо, что разрешили. Я боялся, что она милицию вызовет.

— Как там Седых? Он ничего не предпринял?

— Пошел на свой участок с красным бантом на пиджаке.Как Ленин. Эти коммуняки — неисправимые дураки.

— У них хоть есть принципы, — возразилПетровский. — А в наше время принципы дорого стоят. И вообще, не нужнодавать оценки политическим партиям. Сегодня мы работаем на одну, завтра — надругую. Качанов идет от правящей партии, и мы его поддерживаем, а в Уфе Гребешков— от левой оппозиции, и мы его тоже поддерживаем. В Омске наш Абрикосов — отправой партии, а главный советник у него Леонид Исаакович. Все понял?