Я была потная и соленая после хоккея с братом, не мытая уже некоторое время голова замечательно засалилась, поэтому к своему ансамблю из замурзанных спортивных штанов и майки я добавила необъятный анорак и стянула волосы в самый небрежный пучок, подчеркнув их немытость и сальность. Смыв с лица остатки макияжа (которого почти и не было), я обнюхала подмышки, оставшись вполне довольной результатом. Мне хотелось быть как можно противнее для Джоуи.

В четверть пятого в дверь постучали. Что-то он рано. Я глубоко подышала, изобразила на лице раздражение и распахнула дверь. Но на пороге стоял не Джоуи, а Бишоп.

Он тоже явился в спортивных штанах и футболке. Штаны обтягивали его бедра, а футболка с дырами (не стратегического плана) – грудь. Этому молодцу, похоже, решительно все к лицу, что он ни напялит.

Я невольно покосилась на лифт, так и ожидая, что вот сейчас оттуда выйдет Джоуи.

Бишоп окинул меня взглядом, задержавшись на надписи на джемпере «Вертела я это» и остановившись на моих волосах.

– Ты себя хорошо чувствуешь?

– А? – я не ожидала ни такого вопроса, ни искреннего беспокойства в его голосе.

– Ты заболела? – Бишоп показал на мой наряд. – Обычно ты иначе одеваешься.

Я невольно взглянула на себя.

– А-а, это… Это я нарочно.

– Ну, о’кей, – он переступил с ноги на ногу, будто волнуясь. – Я это… У меня есть пицца… для тебя. Я подумал, может, так ты перестанешь на меня сердиться.

– Я не на тебя сержусь, я злюсь на обстоятельства и чрезмерно бурную реакцию окружающих.

– Прости, – Бишоп покусал губу. – Если ты не сердишься, значит, мы будем и дальше работать над моей реабилитацией?

– Будем, будем, – я не ответила ему вчера вечером определенно в основном потому, что отвлеклась на то, как он хорош в костюмных брюках, а еще мне нужно было убрать с дороги кучу дерьма по имени Джоуи.

– Отлично, – Бишоп шагнул вперед, будто желая войти, но я не двинулась с места:

– Сейчас не самое подходящее время.

– Ты занята? – он снова оглядел меня с явным недоумением.

Я была одета как бродяжка, а не как человек, у которого важное дело.

– Да, и, к сожалению, не могу это «занятие» отменить.

– Что за занятие?

– Меня на работе без моего ведома припрягли к волонтерству.

– Может, я помогу? – робость Бишопа, смешанная с надеждой, была почти неотразима.

– Я бы с удовольствием позволила тебе помочь, но мой идиот бывший вызвался за себя и за меня, не спрашивая моего согласия, а потом напросился ко мне типа поработать над проектом. Я оттягивала эту встречу сколько могла, но мероприятие само себя не подготовит…

Лицо Бишопа потемнело.

– Погоди, то есть тот засранец, который тебе изменял, придет сюда?!

– Ну да. Один из моих чемоданов по ошибке слетал на Аляску, а теперь нашелся, и его доставили туда, где продолжает обитать мой бывший, я же указала в заявлении свой прежний адрес… Я бы ни под каким видом не пустила мерзавца на порог, но мне очень пригодится мой гардероб… – я потерла переносицу – начинавшаяся оттуда головная боль грозила испортить вечер. – Придется встретить проблему лицом к лицу. А сразу после этого займемся физиотерапией.

– Он долго тут пробудет? – спросил Бишоп. Досада в его голосе вторила моему настроению.

Я дернула плечом:

– Надеюсь, что нет, но он будет искать причину задержаться.

Если мне не удастся его спровадить. Я вглядывалась в отчего-то сердитое лицо Бишопа. Не уверена, злится ли он, что явление моего паразита-бывшего помешает его выздоровлению, но я решилась извлечь из его недовольства максимум. – Слушай, у меня идея… Ты можешь помочь сократить его визит.

– Я хоть сейчас. Что надо делать? – Бишоп резко, отрывисто кивнул.

– Он вот-вот нарисуется. Можешь через полчаса снова прийти с пиццей и я притворюсь, будто забыла, что у нас сеанс? Тогда мне не придется долго оставаться с ним наедине и терпеть уговоры, чтобы нам снова сойтись.

– Чего?! – не на шутку разъярился Бишоп. Я даже испугалась: вот сейчас Джоуи покажется, а я не знаю, в какую дверь его выпихнуть, чтобы спасти ему жизнь.

– Ладно, забудь, я что-нибудь придумаю. Попрошу Патти позвонить и притворюсь, будто у меня срочный вызов.

– Не надо. Поверить не могу, что этот говнюк верит в реальный шанс тебя вернуть после того, что он сделал! Я сброшу сообщение минут через двадцать, а ты напишешь, как обстановка. Вдруг я понадоблюсь раньше, чем через полчаса.

– Точно?

В голосе Бишопа слышалась прежде всего ярость:

– Точнее некуда. А пиццу положу в микроволновку, чтобы не остыла, пусть хоть вся квартира провоняет ананасами и оливками!

– Между прочим, очень вкусное, оригинальное сочетание.

– Поверю тебе на слово, – он развернулся и потопал к себе в пентхаус.

– Бишоп! Спасибо. Ты меня просто выручишь.

Он остановился и обернулся.

– Я в любом случае твой должник. Как говорится, услуга за услугу.

– Ага, долг платежом красен.

Стиви

Джоуи явился меньше чем через две минуты после того, как за Бишопом закрылась дверь пентхауса напротив. Меня передернуло, что у Джоуи хватает наглости как ни в чем не бывало снова лезть в мою жизнь. Он как заусенец: мешает, не дает покоя и фиг избавишься.

– Привет, малышка, – он попытался обнять меня, но я выставила руки:

– Обойдемся без уменьшительных кличек.

– Прости. Привычка – вторая натура, – он изобразил печальную улыбку (настолько же убедительно, как фокус в исполнении трехлетнего). Что я вообще нашла в этом дураке?

– Чемодан мой где? – поинтересовалась я, когда Джоуи пролез мимо меня в квартиру. Закрывая дверь, я взглянула на пентхаус Бишопа, порадовавшись, что он согласился мне помочь, пусть это и дурацкий, никому не нужный спектакль.

– Ох, черт, прости, я так и знал – что-то забыл… – Джоуи длинно присвистнул: – Зачетная хата! Как это мы с тобой такую не сняли?

– Потому что нам это не по карману.

– Рук за эти хоромы платит или что?

– Или что.

Джоуи кивнул.

– Круто, круто. Устрой мне экскурсию, а? Держу пари, спальни здесь огромные. У тебя двуспальная кровать?

– Я не стану показывать тебе мою спальню, Джоуи.

Он приподнял руки:

– Ох, зачем же так воинственно! Я всего лишь пытаюсь растопить ледок. Ты вот до сих пор дуешься, но мы же можем все уладить!